Я услышала, как за спиной выдохнул невидимый Гильберт.

– Демонна… – протянула Смерть. И тут, обращаясь к Гильберту, рявкнула:– Слышь, подай дичь!

Я не видела своего учителя, но слышала, как что-то зашевелилось. Дичью оказалась рыба с завтрака.

– Слышь. – продолжала Смерть. Потом она обратилась к Гилберту и указала на сиденье косой: – Гильбертушка, прилипни задом к стулю… – когда маг послушно сел, она продолжила. – Энаиска – то, он это… того… В глубине трудный ребенок… этой… че там у них. Ты его лови на жвца. Пняла?

Я не поняла. Смерть объяснила:

– У тебя диадема есть. – слово «диадема» вышло у ней длинно, с почтением, как песня. Тут Смерть снова отвлеклась. – Не хватает… это… развлечений…

– Чегось? – не поняла я.

– Это… Ну, мальчиков что ли.

Смерть медленно подняла голову на Гильберта. Маг – архивариус не пошевелился, только начал покрываться бардовой краской.

– Гильбертушка. Развлек бы, штой, девочек?

Я поняла, что сейчас она будет провоцировать мага на стриптиз. Мне было дико любопытно на это посмотреть. Но сейчас мне было его жаль.

– Низя. – мявкнула я. – Мое.

– Чеось? – медленно переспросила Смерть.

Я собрала руку в пьяный кулак и тыкнула ей в то место, где у черепа нос.

– Во. – пояснила я.

Смерть напряглась. Но сообразительный Гильберт разлил – на этот раз и себе тоже. Мы выпили. Смерти пришлось присоединиться. Она задумалась:

– Энаиска – он, понимашь, демон. – ее пустые глаза еще были обращены на Гильберта. – Кароче. Ему нужен проход. Проход пока ш не откроеится – пока Инжен не зарядит ресурс. А – это… Ну можно хоть топлесс? – снова отвлеклась она. Гильберт опять побледнел – на этот раз от возмущения.

Я пошатнулась и на ее манер – с размаху – положила руку ей на костлявое плечо:

– Ты мене уважаишь?

Смерть на всякий случай кивнула.

– Давай… эт…Докажем ему, шчто женская дружжжба есть. – предложила я.

– А давай. У меня знаешь – и не таких. У меня знаешь какие есссть? Сиди туть с этим… пнем. В общем, Энаис ему не хватаит миров. Грустнтно у нго там… И пусссст…то… Аж есл он здесь не отвоюет – пойдет знаишь куда? Х тебе. – и, словно не видя мою реакцию, продолжила: – Ему заговорить зубы – эт… легко, вощем. В обббпщем… Замани его… И мне пришли.

– Как? – едва ворочая языком, спросила я.

– Демоны… Они… их тахк просто не того этого. Найди лабораторыю… шшш…колы. Гильбертик-ик…Ик… покажет. Там есть зелье. От этих…. Красавчиков.

– Демонов. – подсказала я.

– Угуг. И когда он придет за диадемой – его надо того… зеленкой…

– Зельем. – поправила я.

Смерть энергично кивнула.

– Ну, на посошок.

Мы еще раз чокнулись. Потом еще раз спели – чисто для разрядки, «От улыбки станет всем светлей» – жуткая вещь, особенно учитывая, что у ней с лица улыбка не сходит.

– Сл…слушай… Ну тебе б уши – а так вылитая Руаза. Ну, будешь у нас – заходи. – прошелестела гостья.

– Нет уж. Лушше ты х нам. – промямлила я и подумала: «Хорошая тетка. Зачем же я так напилась?». Смерть попрощалась, а на мое предложение – не надо ли ее проводить – фыркнула и растаяла прямо на месте.

Я повернулась к Гильберту. Он сидел у открытого окна – красивый, с бледной кожей и пышным румянцем. Глаза его начали приобретать прежний блеск.

– Ты такой смелый – едва ворочая языком, я начала напирать на него. Все эти разговоры про топлесс и мальчиков как-то странно на меня подействовали. – Ты… ик… такой… Я попыталась обнять его, но вместо этого заснула – прямо у него на руках.

Проснулась я в мягкой постели, переодетая в рубашку. Конечно, голова гудела немилосердно, и запах стоял – о ужас. Я, пошатываясь, пошла искать своего хозяина, тщетно пытаясь вспомнить, как его зовут. В голове царила каша. Кажется, вчера было нечто… такое… мрачное и классное… с косой. И Смерть Плоского мира и правда классный.