Через несколько дней удалось установить личность второго убитого. Им оказался некий Васильев. Из шестидесяти лет своей жизни тридцать семь он провел в местах лишения свободы. В первый раз сел за злостное хулиганство, последний за грабеж. Вернувшийся с заключительной ходки, Васильев был полной развалиной и не представлял интереса для местных преступных группировок. Все его подельники либо сгинули в Сибири и на Дальнем Востоке, либо погибли в различных разборках. Ну а новые «крутые ребятишки» послали ветерана Колымы куда – подальше. Васильева несколько раз видели у городского собора, где он собирал подаяния. Дважды его задерживали сотрудники патрульно-постовой службы, однако посоветовав обменять справку об освобождении из мест лишения свободы на паспорт, определиться в центр социальной реабилитации и оформить пенсию, отпускали.

Теперь тело Васильева лежало в холодильной камере городского морга, а следователи проверяли связи погибшего. Никто из отмотавших срок жителей микрорайона не сидел с покойным в одной колонии, не пересекался с ним на пересылках. Следовательно, версия о мести за какие-то «зональные» дела отпадала. Отпадала и версия о мести за сотрудничество Васильева с администрацией исправительных учреждений, где тот отбывал сроки наказания, поскольку старый авторитет на какие-либо контакты с властями никогда не шел. Трещала по швам еще одна версия, что Васильеву отомстил кто-то из его жертв. Они либо умерли, либо переехали в другие города. Правда, осталась еще в живых пара старушек, некогда ограбленных бандитом. Но божьи одуванчики даже лом не могли поднять, не говоря уже о том, чтобы сладить с рослым стариком.

Прошла еще неделя. Отец и сын Наперстковы отправились на рыбалку. Лет двадцать назад, еще при коммунистах кто-то запустил в небольшой пруд мальков. С тех пор рыба размножилась в огромных количествах, и круглый год доставляла жителям микрорайона добавку к небогатому рациону да удовольствие посидеть на берегу с удочкой. Закинув снасти, отец примостился на раскладном стульчике и закурил. Сын решил побродить по берегу, пока не начался большой клев. Он прошелся по маленькому причалу, у которого некогда находилась лодочная станция. Мальчик смотрел в прозрачную воду, радуюсь обилию рыбы. Пацан даже захотел взять одну из удочек и ловить именно здесь. Внезапно он увидел на дне что-то большое и белое. Вдруг это белое дернулось и стало всплывать. Наперстков-младший с ужасом увидел показавшееся из воды изъеденное раками лицо с пустыми глазницами.

Прибывшие на место происшествия полицейские вытащили из пруда труп женщины, лет сорока пяти. Ее смерть наступила несколько дней назад. Несчастной ввели в половой орган лом и толкали внутрь до тех пор, пока он не уперся в черепную коробку. После этого тело сбросили в пруд. Пролежав на дне какое-то время, труп всплыл. Судя по татуировкам, грибковым поражениям ногтей и кожи, погибшая тоже занималась бомжеванием.

У руководителей ОВД голова пошла кругом: за короткое время два серийных убийства и еще одно. Правда, последнее больше походило на расправу «крутых» с девицей, заразившей кого-то из них венерической болезнью. А как показал анализ, у покойной таковых имелся целый букет. Однако уж больно старой и потрепанной была для «деловых ребятишек» потерпевшая. Да и сами они, когда их осторожно спросили о происшествии, недоуменно пожали плечами:

– Зачем нам эта старая кочерыжка? У нас молодняка полно – и доморощенного, и из Молдавии с Украиной.

Между тем, бомжи стали спешно покидать город. Власти не могли нарадоваться. Стало чисто, сошли на нет мелкие кражи, практически прекратилось попрошайничество. Правда, следователям было от этого не легче, поскольку стало ясно, что только бродяги могут вывести на раскрытие убийств.