Пауза была недолгой, но за эти секунды Кюна смирилась, что ей придётся уйти и уже представляла, как будет бежать по окраине города, как будет прятаться от всех прохожих, поглощённых радостью праздника, ведь Бернард, возможно, уже рассказал всему Райскому городу, что они сегодня натворили.

–Сам мир и сказал! – ответила она, ухмыльнувшись, решив позлить ту на прощание. – Ты ничего не знаешь о Райском городе, о моём Роде и о моём прадеде, чтоб быть уверенной, кто здесь будет жить, а кто останется гнить навечно!

К словам её прилипли капли яда, потому и ответ был подобным.

–Убирайся отсюда! – зарычала Милоун, и её зелёные глаза, пропитавшись гневом, стали очень яркими.

Конечно, в Кюне мелькнуло желание ответить на её слова коварной злостью и раскрыть ей частичку тайны Райского города, дабы поставить на место много возомнившую о себе. Но сдержалась самая юная героиня этой истории. Ей двадцать лет всего, но очень рано научилась контролировать всё неразумное, что было в голове.

Повернулась спиной к зеленоглазой ведьме и вышла вон, даже не хлопнув дверью, и в доме наступила тишина…

Милоун прижалась к стене, плавно спустилась по ней на пол и горько зарыдала, уткнувшись глазами в свои колени, что были объяты обеими руками. Было очень стыдно пред собой за все эти злые слова, за свой некрасивый поступок, а перед мамой за то, что её дочь рыдает из-за совести!

Ей казалось, что Мама смотрит на неё сейчас без капли жалости и не понимает дочь за её слабость. Но это не так, она совсем не знает свою маму.

Милоун ненавидела себя и ругала, не произнося ни слова. Всю свою жизнь она боролась с совестью, но чаще с распростёртыми объятиями её ожидали лишь поражения. Совесть не любит проигрывать тем людям, которые скрывают своё истинное лицо и человечность.

Пять лет назад она столкнулась с мамой в Райском городе, но не сказала ей, что перед нею её дочь. Та посмотрела на неё изучающим взглядом и промолвила ей тусклым голосом, лишённым чувств:

–Единственное, что нас старит и быстрыми шагами ведёт к могиле – это совесть! Побори её, и ты победишь, даже саму смерть!

Милоун горько улыбнулась её слову, решив в этот момент, не оставить той ни единого шанса на воссоединение. Сказался и переходный возраст, и спросила Милоун свою матушку с вызовом:

–А у тебя совесть есть?

Ответа не услышала, его и не было, он не существует. Вопрос, к сожалению, из важного превратился в риторический. И каждый, измерив друг друга нехорошим взглядом, пошёл своей дорогой и с тех пор, молча, проходили мимо друг друга.

Дети долго сомневаются над советами родителей, а когда принимают их, как по насмешке судьбы, бывает слишком поздно. Но это не касается Милоун. Матушке её смерть оказалась не по зубам, не смотря на величайшую победу над совестью, потому её дочь сомневаться имела право…

Милоун медленно поднялась на ноги и смахнула с щёк румяных все слёзы, что не успели высохнуть. Сжала в пальцах ручку двери, что на ощупь похожа на гладкую кость, но долго стояла в тихом ступоре перед тем, как открыть её.

Победив сомнения и, в очередной раз, проиграв совести, она, всё же, решилась, и дверь распахнулась. Девушка выглянула на улицу, чтобы вернуть Кюну, чтобы извиниться за все сказанные, злые слова и вместе с ней решить, что делать дальше. Но кареглазой блондинки уже нигде не видно. Она уже ушла, она уже бежала к другому человеку – к тому единственному, на кого могла положиться, потому вспышка совести, что покорила сердечко Милоун, оказалась пропитанной бесполезностью.

Дверь закрылась, щёлкнув замком, и в доме снова стало пусто без сквозняка. Милоун прижалась лбом к постаревшей двери, и ни о чём не желала думать, кроме этой тишины, что сковала все её прежние мысли. Даже начала проваливаться в сон от внезапно подступившей слабости, но ещё миг, ещё одно мгновение, и ей всю ночь пятницы тринадцатого будет не до сна.