Есть такое ощущение, что скоро все изменится. Нет, у меня нет иллюзий, что Юлька успокоится, осядет и примет традиционный женский удел: семья, вторые роли на фоне мужа, который – главный, воркующая мать. Вряд ли. Скорее, думается, из отчаянной амазонки, сражающейся Артемиды подруга превратится в нечто более утонченное и изысканное – Афродиту.

Первые предвестники уже появились: начала исчезать энергия из прежней профессии, контекстом которой были справедливость, права, ответственность, и все отчетливей «стучатся» новые зоны интересов, думается, уже экзистенциальных. Интерес к созиданию красоты человеческой, желание соединить внешнюю эстетику женщины с содержанием внутренним. Желания Юлькины пока аморфные, но пришла идея, что будущая сфера ее деятельности – это, наверное, то, что называется «имиджмейкерством» – в лучшем смысле этого слова. То есть не когда персону просто разукрашивают в угоду моде и стилю, а ищут человеческую суть – ищут содержание и подходящую, максимально выразительную форму, как послание миру, другим людям. А может, я это вообще уже не о работе, а о миссии, призвании.

Еще у нее возникло желание сменить Дом – как место жительства. Потянул, пока беспредметно, к себе Петербург.

Именно так, довольно странно с точки зрения прагматической, рациональной, когда при всей устроенности и кажущемся благополучии последнее вдруг резко теряет вкус и смысл, а новое – неведомое, неопределенное, а потому страшное – начинает манить, и начинается кризис середины жизни. Пережив и справившись с которым, человек и его жизнь часто становятся лучше.

Здравствуй, девочка моя дорогая! Вот и ты улетела в зону «недоступна» – далекий солнечный и непонятный Египет, и буду я пустовать без тебя в своем холодном мокром Питере, и роман наш из SMS’ок буду писать так, пока в неотправленных письмах.

Расстались мы с тобой на такой безрадостной ноте, каждая в очередном вираже боли и разочарования, и остались «зализывать свои раны» и искать: где опять взять силу жить.

Сижу, перечитываю твои сообщения в телефоне – ни стереть их не могу, ни перенести куда-либо не умею. А если у меня их не станет, то, наверное, никто больше мне ТАКИХ слов не напишет… Потому буду тебя цитировать, чтобы остались твой слог и твоя Душа здесь, в книжке.

И зачем я – психолог?

Вспоминаю нашу первую, совсем недавнюю встречу. В транзитном городе водитель заехал к тебе забрать какие-то свои вещи. Я сидела в машине у огромного элитного дома, зябко поджав ноги, нетерпеливо дожидаясь продолжения поездки, как вдруг дверь автомобиля открылась, и вихрь ворвался в мою жизнь.

– Уважаемая Елена Игоревна, так много о вас наслышаны, не откажите в любезности познакомиться и пройти в дом, – с шутовским полупоклоном без тени смущения выпалила, обращаясь ко мне, яркая эффектная красавица.

Я слегка одурела от неожиданности и соизволила. И как только переступила порог «дворца», я, пока еще не сильно осознавая, почувствовала что-то важное. Дело не в красоте и масштабах дома, я бывала в разных. Дело в том, что если бы я решала обустроить себе подобное жилье, то все бы, вплоть до мелочей, у меня выглядело точно так же: цвет, дизайн и т. д. Потом был какой-то короткий светский разговор за чашечкой вкусного кофе. Слова были не важны, происходило первое прощупывание, и от того, как легко, как в пинг-понге шариком, мы перекидывались словами, как в следующее мгновение два другие присутствующие человека замолкли и как будто стерли себя резинкой, стало возникать чувство удивительной родственности, какого-то Начала…