– Самое главное, – отвечает зять, – чтобы тёща уехала!
Тёщи – они такие… Зато теперь он может не любить меня с чистой совестью!
Ибо, как любил говаривать один мой коллега по писательскому цеху, чистая совесть, хоть о ней нет ни одного упоминания в Евангелиях, посильнее фаллоса Гёте штука будет.
Моя древнейшая профессия
Палач не знает роздыха
Но, все же, чёрт возьми
Работа-то на воздухе
Работа-то с людьми…
(Владимир Вишневский)
Кризис – это когда профессионализм перестаёт окупаться.
День начинается с малой войны: рассылаю свои резюме, смотрю вакансии. Вроде бы их не так уж и мало, да и зарплаты предлагаются довольно неплохие – во всяком случае, по сравнению с моей теперешней. Ну, допустим, рядом с ней даже коробочка попрошайки тянет на банковскую ячейку, но тем не менее.
«Ваше резюме нас заинтересовало. Просим ответить на вопросы небольшой анкеты, по результатам которой вы будете приглашены на собеседование». Да легко, наивно думаю я и открываю ссылку…
В анкете, как нетрудно догадаться, перечислены навыки – но не в виде внятных фраз, а на каком-то птичьем жаргоне.
«Каким из хренолизаторов вы владеете: ЁПРСТ? УФХЦЧ? ЪЫЬЭ?»
«Что вы готовы выполнять: общаться с офигайзерами, мониторить стрёминг, сепарировать груминг?»
И всё остальное (двадцать вопросов) в том же духе.
Это на каком, Алиса в Зазеркалье, языке?! Мистер Кэрролл, признавайтесь: ваша работа?!
Ладно, стрёминг так стрёминг: как было сказано выше, жить захочешь, не так ещё раскорячишься. «Никакой язык не труден для человека, если он ему нужен. Я как-то ухитрился понять даже приказ улетучиться, произнесенный на классическом китайском и подтвержденный дулом мушкета», – пробормотал мне на ухо любезный Сидни Портер, и я принялась яндить (ну не гуглить же, импортозамещение и патриотизм, мать его растак!).
В результате выяснилось, что все эти «ЕЁЮЯ» – как раз и есть то, чем я большую часть жизни и занимаюсь. То, чего я об этих процессах ещё не знаю – либо несущественные нюансы, либо алгоритмы не сложнее стандартных приложений смартфона, которые сегодняшние дети осваивают раньше, чем начнут говорить (что говорит само за себя, хи-хи). Одно из них даже оказалось элементарным текстовым редактором, не слишком удачным, с замысловатым и претенциозным интерфейсом – мне приходилось как-то пользоваться им, выкладывая материалы на сайт. Память не сохранила пышного имени, но физиономия оказалась знакомой…
Я сидела перед компьютером с зависшей над «энтером» рукой и решала дилемму. С одной стороны, в совершенстве владею тем, что требуется для данной работы. С другой – ведь не пройду собеседования, так как первый же вопрос выявит мою сугубую неосведомлённость в наименованиях каких-то протоколов, глубоко и безнадёжно для моей деятельности вторичных…
Есть такое слово – симулякр. Оно означает название несуществующего предмета, копию без оригинала, обёртку без содержимого. В эпоху победившего пиара, видимо, оно является критерием карьерного роста: чем больше у тебя таких фантиков, тем ты успешнее. Зачем производить сущности, если система довольствуется видимостями? Я, мы – симулякр!
А мы удивляемся кризису образования! Я не разеваю рот, я перманентно ищу новую работу, и пока она не находится, молюсь. – Кому? – Любому, кто услышит.
Вчера очередной раз легла на амбразуру, выгораживая коллег, которые не сдали документацию в срок. Ну не то, чтобы совсем легла: «стоически промолчала» будет правильней. Объективности ради, кололи всё-таки без особого пристрастия: к батарее наручниками не пристёгивали, в воду головой на выдох не макали – моё начальство просто до неприличия гуманно в сравнении с чиновничьей инквизицией.