— В следующий раз останешься без оргазма, если нарушишь правила. Сюда приведу тебя только я. Приведи себя в порядок и ложись спать, уже поздно.

С этими словами он поднялся по лестнице и почти исчезает из виду.

— Постой, — выкрикиваю я, и мужчина останавливается. Я хочу поговорить с тобой.

— Рано.

— Но я…

— Я сказал, рано. Сделай записи в дневнике, я все прочитаю.

Он ушел, оставив меня в полном одиночестве в этой темноте. Прочитает, значит? Если это правда, то ему понравится, что я вспомнила почти все наше детство.

Но в этот раз мне нечего записывать, воспоминаний из прошлого в моей голове не прибавилось.

Спускаю подол платья и слышу шелест. Под моими ногами оказывается листок бумаги, сложенный вдвое. Почему я раньше его не видела? Поднимаю его и, выйдя наружу, читаю:

Это не то, чем кажется.

И эта фраза погружает меня в новый поток…

16. Глава 15

— Вилсон, хочешь кушать? Давай, я тебя покормлю.

— Если будешь часто его кормить, то он растолстеет, — запротестовал Крис, снимая кота с моих рук.

— Эй! Отдай его!

— Он только что поел. Не нужно кормить его вкусняшками.

— Все коты любят вкусняшки.

— А этот нет! Видишь, он с моих рук слезать не хочет. Ты угробишь моего кота.

— Нашего кота.

Крис закатил глаза, но больше ничего не сказал. Вместо этого он ослабил хватку, и Вилсон лениво переполз с рук парня в мои.

Мы спорили с Крисом весь вечер, когда пришли после биологии у миссис Варм. В седьмом классе нас нагрузили домашним заданием так, что я иногда оставалась к Ласки-Скотт, где мы с Крисом вместе выполняли задание, а затем объясняли друг другу материал. Так проще и легче запоминать конспекты, особенно перед экзаменами.

В учебе у нас не возникало разногласий, а вот в воспитании нашего котика. Не то, что разногласии, а полный раздрай. Из белоснежного ангелочка, похожего на маленький комок снега, Вилсон вырос в породистого, гордого кота. Сначала он казался игривым, но потом превратился в абсолютного ленивца.

Он каждый раз встречает меня у порога дома Ласки-Скотт, трется о мои ноги, а затем раскладывается рядом, где бы я ни села.

— Я его не покормил, вот он у тебя и выпрашивает еду, — сказал однажды Крис с обидой.

Наши дни в средней школе подойдут к концу через два года. Чувствую, за это время мои чувства к лучшему другу совсем не изменятся, только укрепятся. С той злосчастной дискотеки прошло пару лет, а я никак не могу выкинуть его из головы и воспринимать как друга.

Крис рос на моих глазах, крепчал. Его плечи стали шире, челюсть более мужественной, четкой. Губ, казалось, припухли, словно он столкнулся с роем ос. И они мне нравятся. Нравятся розовый оттенок, четкий контур, маленькая галочка по центру, которую ненавидят все девчонки и маскируют карандашом для губ.

Он казался мне скромным, когда мы оставались вдвоем, но, стоило ему появиться на поле по лакроссу, Крис становился хвастливым. Постоянно задирал футболку от формы, не замечая, как прорисовывались напряженные кубики пресса. Заливисто смеялся после очередного гола на тренировке, зная, что девчонки из класса наблюдали за ним.

И я наблюдала на правах подруги, только он вряд ли догадывался о том, что мое сердце трепетало, стоило увидеть его улыбку. Спортивное тело и едва прорисовывающиеся кубики пресса меня тоже интересовали, но не так сильно, как сам Крис. Как его улыбка и заливистый, глубокий смех. Его голос из детского превратился в юношеский. Хрипловатый, глубокий.

Я только надеялась, что он не догадывался о моих чувствах. Или я ошибалась?

— Эмс, ты меня слышишь?

— А? Что?

— Я спрашивал вопросы к тесту по математике.

Черт! Я так сильно отвлеклась на воспоминания, что забыла про математику.