- Ну… она весёлая, приятная, доброжелательная.      

- Да. - Дед снова просиял. - В Финляндию с ней поедем, я уже Лене обещал.    

- На медовый месяц? - не скрывая улыбки, уточнила я.     

Раньше бы внутренне ужаснулась тому, сколько потратится денег не на ремонт и плиту, а сейчас… вот как раз о деньгах сейчас думалось в самую последнюю очередь.     

- Да. Только подкоплю немного. Может, ружьё продам.     

- Не нужно! - запротестовала я. - Я найду денег. Ничего продавать не придётся.      

Дедушка, обычно скупой на ласку, вдруг поднялся со своего места и, взъерошив мои волосы, со смешком уточнил:    

- Где же ты их найдёшь? На улице, что ли? - После чего задал вопрос о том, что и сподвигло меня признаться в свалившемся на меня женихе: - Как тебе Вова? Работящий мужик и планов у него много.      

Я едва сдержалась, чтобы не поморщиться. Конечно, сравнивать не стоило, но… если уж и ставить рядом друг с другом «работящего мужика из гаражей» и Роберта-жениха, пусть и фиктивного, выбор был очевиден.       

- Нормальный он, да, - кивнула я без энтузиазма, и прежде, чем дед успел присовокупить что-нибудь ещё, быстро добавила: - А я ведь тоже к свадьбе начинаю готовиться, дедуль. Замуж я выхожу. - И снова быстро уточнила: - Не за Вову.       

- Баринова… Я просто в афиге!      

Эту фразу Ершова повторяла бесконечно последние минут тридцать, пока копалась в моём весьма скудном гардеробе. Попеременно с этим она пыталась сорваться и бежать домой, чтобы принести ещё и своих вещей, потому приходилось почти постоянно напоминать ей, что у меня очень мало времени до приезда Левицкого.    

- Хватит, Лен. Не от чего офигевать. Это всё понарошку, я же сказала.     

- Ничего себе понарошку! Полляма евро, Танюха!      

Она снова начала прикладывать то пиджак к юбке, то жакет к брюкам, после чего отбросила очередную, неподходящую на её взгляд, вещь.      

- Их сначала надо получить, - вяло отмахнулась я и вытащила из рук Лены самое удачное, на мой взгляд, платье. Вязаное, тёмно-серое и длинное.        

- Ты что, его наденешь? - Ужас, написанный на лице подруги, был настолько искренним, что я безоговорочно ей поверила.       

- А что?     

- А чулки?    

- Какие ещё чулки?     

- Точно! Забыла.       

Ершова метнулась к сумке, откуда впоследствии и извлекла упаковку, которую протянула мне:    

- Вот, от сердца, можно сказать, отрываю. В безграничной надежде на то, что ты с полумиллиона купишь мне десять таких пар. Нет, десять фур таких чулков.      

- Чулок, - машинально поправила я, рассматривая рисунок на стройных ногах девушки, смотрящей с упаковки, которую я вертела в руках.      

- Однофигственно, Баринова. Давай, надевай. И если уж с одеждой у тебя всё так плохо, хотя бы вот ту мини-юбку напяливай.      

- Я её не носила лет с шестнадцати.     

- И что? Напяливай. Сверху блузку. Ты же скромная воспитательница. Хотя, я бы в бюст ватки бы подложила. Пусть Роберт твой видит, какое у тебя богатство в грудях спрятано.     

- Между прочим, ничего особо богатого там нет. И он меня в невесты взял в любом случае, хоть с ватой, хоть без.     

По правде говоря, я сильно сомневалась в том, что стоит надевать то произведение чулочно-носочного искусства, которое мне принесла Ершова. Хорошо хоть чулки были чёрными, а не алыми, например. Но вот рисунок на них…     

Снизу-вверх по всей длине чулок поднималась словно бы шнуровка, которая сверху заканчивалась милыми бантиками, тоже нарисованными. Я вздохнула, покосилась на то платье, которое забраковала подруга, и всё же принялась надевать чулки. Времени до приезда Роберта оставалось катастрофически мало.