Это что же получается? Если докажут факт измены, сестра в лучшем случае получит двадцать пять жалких процентов.

На месте Маринки, если бы этот сухарь испортил мне три лучших года жизни, я бы ушла и оставила его без претензий на паршивые миллионы. Пусть подавится! Но с сестрой так поступить не могла. Ей важно выиграть процесс, поэтому я рассматривала липовые фотки, обличающие Марину.

Терпение судьи оказалось не безграничным. Когда адвокаты ее здорово допекли, выгораживая каждый своего клиента, она обвела нас почти ненавидящим взглядом и уточнила:

- Есть ли у какой-нибудь из сторон дополнения к вышесказанному?

Дополнений у нас не было, а вот обвинений хоть отбавляй. Потребовав тишины в зале суда, судья обратилась к адвокату сестры.

- Вы принимаете обвинения второй стороны?

Адвокат Марины колебался, поэтому выступила я. От несправедливости по отношению к сестре голова пухла.

- Не принимаем! - я вскочила с места как ужаленная. - Все наглая клевета.

- Клевета? - мои слова сорвали Андрея со скамьи.

На него было страшно смотреть. Глаза так и сверкали, а кулаки сжимались в бессильной злобе.

- Абсолютная клевета! – самоуверенно заявила я.

Не понятно, что мной двигало в тот момент, но это было похоже на помутнение рассудка. Ненависть, когда твою родную плоть и кровь обвиняют во всех смертных грехах.

Андрей задыхался от гнева, почти капая ядовитой слюной, а судья поинтересовалась:

- У вас есть реальные доказательства, помимо фотографий и взаимных претензий?

При слове "реальные" губы зятя скривились в ехидной усмешке. Это был удар ниже пояса по самолюбию. И такая злость меня взяла за сестру, за высокомерие, с которым нас пронзал Андрей, что меня откровенно понесло.

- Ваша честь! - я повернулась к судье. - Все сказанное этим человеком одна сплошная ложь, - Андрей сжал губы, готовый растерзать меня в любой момент. - Он все три года издевался надо мной, избегая близости. Мне стыдно об этом говорить, - я даже всплакнула для театральности. Чего не сделаешь ради родной сестры. - Но я еще девственница. Поэтому все обвинения в возможной измене с моей стороны считаю наглой ложью и клеветой!

Не знаю, чего я ожидала, но моя пламенная речь произвела обратный эффект. Вместо того, чтобы уличить обвинителей во лжи, окружающие разразились громким смехом. Что самое странное, громче всех смеялся адвокат Марины. Обвела взглядом присутствующих и столкнулась с совершенно бешеными глазами Андрея, от которых меня бросило в дрожь.

Судья постучала молотком, призывая всех к порядку, и удалилась в совещательную комнату. С кем она там совещалась, не знаю, но уже через пятнадцать минут огласила приговор, который вызвал целую волну негодования.

Слушание перенесли на следующий месяц, а сторонам посоветовали покончить с детским лепетом и на следующее заседание явиться с неопровержимыми доказательствами.

Выдохнула, понимая, что на сегодня мои мучения закончились, а дальше пусть Маринка разбирается. Планировала по-тихому выскочить из зала и затеряться в многочисленных коридорах, но мимо «всевидящего ока» проскользнуть оказалось просто нереально.

- Куда собралась? – жесткий голос буквально пригвоздил меня к полу. Обернулась, столкнувшись с полным ненависти взглядом Андрея. – С тобой мы еще не закончили, - он криво усмехнулся. - Девственница!

В эту самую минуту я испугалась. Глядя в искаженное гневом лицо Соболевского, поняла, что шутки закончились, и начинается реальность. Мысленно обругала себя, что, поддавшись страхам, сболтнула лишнего в зале суда. Почему именно сейчас приспичило заявить о своей невинности во всеуслышание?