– Кир, но тебе уже не пятнадцать, чтобы целыми днями рисовать. Как ты собираешься строить свою жизнь без нормальной работы?

– Я ещё могу понять почему родители так говорят. Видите ли, для них не престижно рассказывать знакомым, что дочь ведущего инженера-энергетика и бывшей профессора исторической кафедры всего лишь какой-то независимый художник. Но ты! – раздосадовано восклицаю я, сдувая с лица мешающую прядку волос. – Я думала, ты меня поддержишь, Лера. Поверишь в меня.

– Прости, но я согласна с мамой и папой. Если так хочется рисовать, поступи на архитектора, например. Сможешь работать со мной в будущем. Снимешь достойное жильё.

– Я учту твоё ценное мнение, Лер. Но, о себе позабочусь сама.

Я хочу договорить, сказать о том, что рисование тоже достойная работа. Что мир изменился и многие теперь работают на себя, занимаясь любимым делом. Что сестра почему-то не осуждает, называя бездельницей, женщину которая занимается на дому лепкой и росписью винтажной посуды, которую так любит заказывать у неё Валерия. Но, сестра отвлекается на звук своего телефона. Хмурится читая смс-ку. И поняв голову, оглядывает меня с головы до ног.

– Ты не могла бы одеться во что-то… Хм… Более приличное?

– И что не так? Я всегда хожу дома в этом.

Я гляжу в зеркало на обратной стороне двери. Чуть растянутая белая футболка на голую грудь, трусики-шортики и тапочки. Я вообще не люблю носить бюстгальтеры, что дома, что на улице. Как только надеваю их, чувствую, как будто меня что-то сковывает. Через отражение смотрю на старшую сестру.

Мы всегда были такие разные: она высокая, выше меня на голову, с шоколадными и идеально прямыми волосами по плечи, большими голубыми глазами как у мамы, тонкими, но красивыми губами, стройной фигуркой с аккуратной грудью и осиной талией. И всегда безукоризненно одета. Даже дома, как и сейчас. На ней велюровый, аккуратный комбинезон с длинными штанами и верхом без рукавов, с красивым вырезом на спине.

И тут же оглядываю себя: маленькая ростом, со спутанными после душа длинными вьющимися тёмно-шоколадными волосами, кареглазая в папу, в этой старенькой любимой футболке, которая еле прикрывает попку, с разбитыми коленями в зелёнке. И правда, похожа на подростка, хоть уже и переросла этот период.

– Понимаешь… – смущаясь как будто школьница, опускает взгляд сестра. – Я живу здесь не одна. Поэтому и квартира больше, чем ты думала. Мы снимаем её вместе, с Тимуром.

– У тебя есть парень?! Расскажи мне всё!

– Ладно, только прошу переоденься, а то он скоро вернётся.

Я киваю, доставая из комода приличные тканевые шортики, снимая футболку и надевая топ, а потом недолго подумав, выуживаю из чемодана худи с молнией.

– Хорошо. Так гораздо приличнее, – осматривая меня, изрекает Лера. – Пойдём на кухню?

И когда мы оказываемся на кухне, сестра сначала делает нам по кружке своего любимого фруктового чая, а потом садится на стул, как-то неуверенно смотря на меня.

– Да не томи уже, – стону я. – Даже если он страшненький, я тебя поддержу.

– Я бы не назвала его страшненьким, скорее наоборот.

– Ой, ну-ну, я помню твоих бывших ухажёров, сестрица. Без слёз не взглянешь. Страшны как смертный грех.

И действительно, четверо её бывших мужчин, с которыми Лера знакомила родителей и меня выглядели мягко говоря не очень. Такие скучные, в строгих костюмах, с унылыми лицами уставших от жизни работников среднего звена. И занудные до одури. Но, у нас всегда был слишком разный вкус, почти во всех вещах, и мужчин это касалось в том числе.

– Тим, он другой, – мягко улыбается Валерия. Имя её мужчины вызывает неприятные ассоциации. – Он заместитель главного архитектора, мы работаем вместе.