– Тогда держись посмирнее, сука, – уже спокойнее сказал он и продолжил хлестать меня по воспалённой коже, – и хорошо запоминай мои правила. Ты-то думала, найдёшь себе дурака, который будет постоянно за тебя отдуваться и всё на блюдечке подносить? Нет, тварь, не в этой жизни.

Он начал с такой силой хлестать меня, что попа загорелась в буквальном смысле слова. Хотя я и привыкла к подобной экзекуции, но ТАК меня никогда ещё не били.

Сначала я пыталась уткнуться носом и ртом в матрас, чтобы всхлипы не могли вырваться наружу. Но так я не могла дышать – приходилось приподнимать голову, и в такие моменты он бил просто с нечеловеческой силой.

Я больше не могла выдержать и стала кричать. Теперь только временами я прятала лицо в матрас, но при ударах не могла уже ограничиваться стонами. Мне казалось, что он содрал мне всю кожу с ягодиц и не представляла себе, как я буду сидеть. Просить его перестать я тоже боялась – ведь он сказал держаться. Я просто больше не сдерживалась и уже выла – не переставая, не только в момент ударов.

Вне зависимости от меня мои бёдра стали дёргаться из стороны в сторону, чтобы инстинктивно уйти от очередного удара. И в какой-то момент его рука попала мне между ног.

Я внезапно ощутила то, чего не замечала раньше. Там у меня всё было мокро настолько, что наверняка образовалась лужа.

Марат тоже почему-то прекратил наказание.

О боже! Наверное, у меня начались месячные! Что он теперь сделает мне… Я в панике стала вспоминать число – не подходило. Возможно, из-за стресса…

– Ах ты, сука, – угрожающе протянул Марат, – наслаждаешься, значит?

И он грубо сунул руку мне прям между ног и сжал в кулаке мои нижние губы.

Я снова застонала, но на этот раз не только от боли. Меня почему-то окатили и приятные ощущения. Спина сама по себе выгнулась на его коленях, приподнимая попу вверх – навстречу его руке. Я не понимала, что со мной происходит. Попа продолжала болезненно жечь, но его прикосновения доставляли такое удовольствие, что я снова уткнулась в матрас и глубоко застонала.

Он презрительно хмыкнул, разжал кулак и, поколебавшись, засунул палец между моих складок. Я ахнула, когда он дотронулся его подушечкой до какой-то особо чувствительной точки и стала невольно прижиматься к его руке, едва заметно потираясь о неё.

Моё тело делало это непроизвольно, как бы вне зависимости от моей воли. Я испытывала очень смешанные чувства: облегчение от прекращения боли, дикое желание, чтобы он продолжал гладить меня там, ужасный стыд за свои ощущения и… я хотела, чтобы он продолжил моё наказание за то, что я испытываю всё это – ведь это было ужасно плохо с моей стороны.

– Я же сказал, что ты – шлюха, – презрительно сказал Марат, но продолжал делать то, что делал.

Я снова стала стонать. Однако, хотя попа продолжала жутко гореть адским огнём, не из-за неё. Я хотела, чтобы он это делал.

Рука стала сползать всё глубже. Она незаметно оказалась во мне и её пальцы принялись осваивать меня внутри. Видимо они знали больше, чем я, потому что управляли моим телом, как хотели. Только теперь не через боль. Мне хотелось прижаться сильнее, повернуться поудобнее, чтобы усилить его нажим. Я прям ёрзала на его коленях, пытаясь найти какой-то выход этому мучительному желанию. Но он не позволил мне этого, ухватив другой рукой за волосы и снова вдавив голову в кровать, а спину – в свои колени.

Его пальцы приникали всё глубже. И вдруг резко остановились. Мне показалось, он вздрогнул. Марат что-то едва слышно пробормотал, мне показалось «не может быть». Я незаметно шевелила бёдрами, чтобы он продолжил то, что делал, так как терпеть остановку было невыносимо.