И сделать это я могу в своем дачном домике. Его в своё время построили родители. Я же, когда стал прилично зарабатывать, нанял людей, чтобы они обложили его кирпичом, отремонтировали крышу и сделали ремонт.

Как я уже сказал, я могу привезти туда рыжую. И там она поплатится за всё зло, которое мне причинила.

Я был совершенно серьёзен, когда обдумывал это. Я понимал, на что хочу пойти. Это было не так, как с этой жирной девкой – там всё на эмоциях. А здесь я знал, на что иду, чем это может закончится для меня. Но выбора не было. Я не мог позволить ей и дальше влезать в мою жизнь, в моё сознание, в мои поступки, и пытаться заставить меня подстроиться под её правила. Этого никогда не будет со мной.

Я выполнил подготовку домика: забил окна на втором этаже досками, укрепил двери, поставил на них засовы. Докупил немного мебели, постельного белья, там полотенец разных и так далее. В то же время я стал следить за ней – не за ней уже, а за её распорядком дня. Вскоре я уже знал, где и в какое время её можно застать.

И вот настал этот момент. Я нашёл её в парке. Она сидела одна на скамейке. Я собрался с духом. Хотя всё продумал, но всё же всегда существовала вероятность провала.

Я неторопливо шёл по направлению к ней. Поравнявшись с её скамейкой, я резко остановился и наклонился, сделав вид, будто у меня развязался шнурок. Повернувшись к ней и улыбнувшись, я спросил:

– Извините, можно присесть рядом? По-моему, у меня возникла проблема.

– Да, конечно, – поднимая со скамьи сумку и кладя её на колени, улыбнулась она в ответ.

Это был опасный момент. Она же меня уже видела, хоть и мельком и в другом стиле одежды. Но не узнала. Улыбайся, сучка, улыбайся. Скоро я сотру улыбку с твоей наглой морды.

– Сколько раз зарекался брать туфли со шнурками, – продолжал я молоть чушь, приводя ботинок в порядок, – и каждый раз не удерживаюсь. Они всё-таки более стильно выглядят, как вы считаете?

Дурочка посмотрела на меня и снова улыбнулась.

– Я как-то не задумывалась прям об этом, – просто ответила она, и меня что-то кольнуло. Любая другая стала бы моментально выпендриваться своими познаниями в области моды. Злость стала подниматься у меня в душе.

– Но мои туфли вам нравятся? – Я старался включить моё обаяние на максимум, я же знал, как оно действует на шлюх.

Рыжая немного покраснела и засмеялась. Она даже смеялась на так как другие: не было ни вульгарности, ни глупого хихиканья, ни ужимок. Очень нежный смех, как и сама она.

– Ну так что? Каков ваш вердикт? Если не нравятся, я их сейчас же сниму и выброшу! – Сказал я, хотя мне стоило больших сил сказать какой-то наглой сучке, что я пойду у неё на поводу. Но так надо было.

– Нет, не надо! Очень красивые туфли! – Снова засмеялась она.

Но я чувствовал, что она ещё напряжена. Попробовать на жалость надавить, раз с модой не прокатило?

– Я вам не надоел ещё? Я знаю за собой, я очень надоедливый. Меня постоянно девушки прогоняют, не хотят со мной общаться.

Она широко раскрыла глаза и у неё вырвалось:

– Вы шутите, наверное? – И её щёки залились краской.

Ахахах. Конечно шучу, дурочка. Вот и ты уже вслух призналась, что хочешь меня. Я улыбнулся.

– Признаться, да. А раз уж признаваться, то признаваться во всём. Я вам врал всё это время. На самом деле я вас ещё издалека заметил. У вас роскошные волосы. И не только. То, что нам нужно. Можно сказать, вас нам бог послал.

Девка насторожилась и прижала к себе сумочку. Не защитит тебя твоя сумочка – раньше надо было думать.

– Я не поняла. Зачем я нужна? – Тихо спросила она.

Я выдал ей историю о том, что мы снимаем в этом городе фильм, уже отснято несколько сцен, но одна из актрис второго плана ушла по личным причинам и дело застряло. Потому что такая внешность – редкость, каких поискать. Мы уже и не надеялись найти новую актрису и спасти фильм. Но рыжая нам подойдёт идеально. Мы готовы заплатить на двадцать процентов больше, только пусть это останется тайной, а то все актёры начнут уходить.