– Тааак, ну-ка заходи! – велела старушка.

Я покорно ступила в небольшую прихожую, потянула руку, чтобы снять туфли, как вдруг заметила, что все еще продолжаю сжимать в руке пакетик с бинтами. Осознав, что я ездила с ним в роскошный офис Титова в центр города, я сквозь слезы захихикала, с ужасом понимая, что у меня началась истерика.

Анна Сергеевна тем временем утянула меня на маленькую кухню и накапала валокордин.

– Пей, – велела она.

Я послушно глотнула лекарство.

В прихожей громко хлопнула дверь, и громоподобный голос зычно спросил:

– Мам, есть что пожевать?

И в кухню зашел Васька. Взглянув на него я слегка нервно икнула: Васька был двухметровым амбалом со взглядом исподлобья и длинным шрамом через всю щеку. На пудовые кулаки было страшно смотреть – мне всегда казалось, что такими молотами очень удобно забивать гвозди, не заморачиваясь поиском молотка. И без того маленькая кухонька стала просто ужасающе крохотной.

– О, Анька, привет! – заметив меня, обрадовался Васька. Он взмахнул рукой, явно собираясь хлопнуть меня по плечу, но я даже испугаться не успела – прикосновение огромных лап был крайне мягким и деликатным. – Решила, наконец-то, в гости зайти?

– Привет, – пискнула я. – Да я вообще-то…

– Друг у Ани пропал, – сердито взглянула на сына Анна Сергеевна.

– Тааак, – протянул Васька. Он притянул к себе казавшийся детским на его фоне стул и сел напротив меня. – Рассказывай.

И я снова рассказала то, то уже выложила Титову-старшему, ожидая, что хоть Васька, работающий в полиции, меня поймет, но и здесь мой рассказ не произвел должного впечатления. Узнав, что с момента пропажи Пуха даже трех часов не прошло, Васька расхохотался, даже Анна Сергеевна сдержанно улыбнулась.

– Ой, не могу, – отсмеявшись, заявил мне Васька, рукавом вытирая слезы. – Ты серьезно думаешь, что твоего парня похитили?

– Но это так! – возмутилась я. – Я чувствую!

Васька снова захихикал, а я начала реветь от обиды, когда меня отвлек писк – на мой телефон пришло сообщение. Дрожащей рукой я нажала кнопку, еще не смея верить своим глазам.

«Пятачок, лечу в Албанию, у Косолапого денюха, сорри за чашку, куплю тебе новую. Целую. Твой Пух».

Я снова залилась слезами, на этот раз от облегчения, клятвенно пообещав себе, что когда Димка вернется, я его убью. Решив, что я слишком долго пялюсь на экран, Васька под укоризненным взглядом Анны Сергеевны бесцеремонно сцапал мой телефон и стал читать сообщение.

– Это и есть твой Димка? – дойдя до подписи, спросил он.

Я засмеялась:

– Ага.

– Вот видишь, – сказала Анна Сергеевна, забирая у сына телефон и отдавая мне. – Твой молодой человек просто загулял, а ты переживала.

Я снова засмеялась, чувствуя себя круглой дурой.

– Да, вы извините за беспокойство, я пойду.

Васька вызвался меня проводить.

– Не хотел бы я быть твоим парнем, – вдруг заявил он.

От неожиданности я икнула.

– Отсутствуешь всего пару часов – а твоя девушка уже в истерике. Кстати, мне бы и в голову не пришло называть любимую Пятачком.

Подавив в себе желание свернуть доброму соседу шею (не иначе, как влияние Димы) и вежливо улыбнувшись, я попрощалась.

Но когда я оказалась одна в своей квартире, меня вновь охватила тревога. Быстро набрав номер Пуха, я снова осталась ни с чем – телефон Димки был отключен. Я налила себе крепкого чаю, обхватила чашку руками и задумалась. Почему Димка не оставил мне записку, когда уходил? И кто был тот незнакомец, с которым он ушел? И почему отправил сообщение только сейчас? Почувствовав, что у меня начала болеть голова, я посоветовала себе успокоиться. Предположим, Димка пришел ко мне, рассчитывая получить первую помощь, и тут в квартиру ворвался некто Косолапый, крайне возмущенный тем фактом, что Пух подчистую забыл про его день рождения и увел Титова. А вот откуда он узнал, где искать Пуха, мне совсем не интересно. И мне совершенно не стыдно, что я напрасно обвинила незнакомого мне человека в том, что он не желает помочь сыну. Совершенно не стыдно.