Я взял свой автомат, навел на вопящий звук, щелкнул предохранителем и передернул затвор. Звук прекратился.

Всё.

Тулуп застегнут, можно идти. Мельком смотрю на бледного капитана Лысакова, задумчиво вжавшегося в стену. Выходим на мороз. Идем молча.

«Шура, – тихо говорит начальник караула башкир Фаза (потому что Файзуллин), – патрон вынь…» – «Какой патрон?» – «Ты ж передернул…» – «Чего?»

Оттянув затвор, удивленно смотрю на патрон. Действительно… И когда успел? Отщелкиваю магазин, вытряхиваю на волю патрон и засылаю обратно в магазин. Иду на караульную вышку.

Через сутки мне перед строем объявляют пять суток ареста. «За нетактичное отношение к офицеру».

«Не боись! – подбадривают братаны, – все равно на складе спирту нет». А на «губу» в Уссурийске из нашего батальона принимали только в сопровождении весомого аргумента в виде пол-литровки спирта. Иначе никак. То ли традиция, то ли дурная слава. Так я и не побывал на «губе». Чего не было – того не было.

«Зверьё, как братьев наших меньших, я никогда не бил по голове…»

Красиво сказал классик. Жаль, его наши дембеля и офицеры не читали.

Господа офицеры, откушав субботним вечерочком водочки и воспылав охотничьим азартом, время от времени выходили на тропу стрельбы. И если какой-нибудь болтающийся без дела тузик-бобик попадался им на этой тропе, то вполне рисковал расстаться со своей собачьей жизнью.

А дембеля…

Когда мы были еще духами и только свыкались с армейским бытом, те, кто готовились к дому и трудились на дембельском аккорде (то бишь строили что-нибудь общественно полезное типа бетонного забора вокруг части), начинали привыкать к жизни на гражданке. Как выяснилось, у всех было свое представление о том, что ждет их за воротами части. Объединяло одно: желание постепенного перехода с военного хавчика на гражданский чифан.

И вот эти самые дембеля долго присматривались к стаям бродячих шариков и бобиков. И в конце концов – решились. В автопарке запахло жареным. Вернее – жареной. Жареной собачатиной.

Проблема излишнего поголовья бродячих меньших была решена в течение месяца.

Дембелям следующего призыва оставалось довольствоваться дичью. На роль дичи были назначены голуби, которых тоже вначале было в избытке. Однако на них охотиться было трудней. Нужно было изрядно попотеть, прежде чем в котелке начинал побулькивать не совсем куриный бульон. Не то чтобы дембелям есть было нечего, просто кураж такой пошел.

Суп с котом

Когда до дембельского аккорда дожили мы – на нашу долю не досталось ни собак, ни голубей: собаки заглядывать на территорию части больше не рисковали, а голуби перестали гнездиться на складах НЗ. Идти в тайгу за уссурийским тигром желания не возникало, поэтому мы были самыми буддоподобными дембелями за всю историю 804-го ОБЗР.

Мы перенесли все свое обостренное внимание на подготовку к дому. Тогда стали разрешать в порядке эксперимента (бедное наше поколение! все время на нас экспериментирует всякая дрянь!) уходить на дембель не в военной форме, а по гражданке. Это, кстати, оказалось делом сугубо полезным: не хватало еще по дороге к дому вскакивать при виде патрулей, застегиваться на все крючки и предчувствовать близкую гауптвахту за не по уставу расшитую форму.

Тогда писком моды на гражданке стали вареные джинсы. Джинсов у нас не было, зато вываривать с помощью хлорки всевозможные узоры на любом материале мы научились быстро. Тем, собственно говоря, и занимались в свободное время в карауле.

В караулке жили еще две разновидности меньших братьев проповедников дарвинизма. И что любопытно, съедать их никто не собирался. Зато общались с ними довольно часто.