III

Заседание Законодательного собрания длилось уже около двух часов. Антон Романович Богданов томился в своем кресле, ожидая закрытия сессии перед летними каникулами. Последние заседания, ему всегда казались, почему-то невероятно долгими и нудными. Какая разница, считал он, когда примется это дополнение к закону, сейчас или же осенью? Сколько можно из пустого в порожнее? Но вот, наконец-то, спикер поздравил всех с успешным принятием поправок к закону и окончанием очередной сессии. Пожелав всем приятного проведения летних каникул, покинул зал.

Поднявшись со своего места, Антон Романович стал укладывать в свой портфель документы, заботливо розданные всем депутатам еще в начале заседания. Что было обсуждать, а затем принимать, когда уже и так все принято? Покачав головой, он направился к выходу.

– Антон Романович! Простите! – услышал он знакомый голос своего помощника в дверях. Подняв усталые глаза, он вопросительно посмотрел на Михаила.

– Антон Романович! В вашем кабинете вас ожидает …

– К черту! Всех к черту! – прервал его Богданов.

– Но! …

– Миша, ты, что не слышал? Всех к черту! Я устал как раб на галерах.

– Так там, это, Фомичев!

– О, Господи! Что это сегодня за день такой? – закатив глаза, промолвил Богданов и направился в сторону своего кабинета.

В кабинете его ожидал Егор Фомичев, как всегда с иголочки одетый. На лоснящемся от довольства лицом, играла блаженная улыбка.

– Добрый день Антон Романович! – встав со стула, почтительно поприветствовал он. – Как прошла сессия?

– Как всегда паршиво, – ответил Богданов, протягивая ему руку. – Ну? Что узнал?

– Все, что было возможно.

– Хорошо! Пошли, проводишь меня до машины и по дороге все расскажешь.

Выйдя из кабинета в коридор, запруженный всякого рода людьми, Богданов неторопливой поступью направился к выходу. Фомичев почтительно шел рядом.

– Ну, что молчишь как сыч? Рассказывай, – прервал молчание Антон Романович.

– Прямо здесь? – удивился Фомичев. – Может, лучше в машине?

– Егор, коридор – это, наверное, единственное место, где можно спокойно поговорить, не опасаясь быть услышанным. Мне даже иной раз кажется, что в моей машине жучков больше чем болтов и гаек. Ну? Что ты там разузнал?

– Наш человек рассказал мне в общих чертах. Полный доклад он предоставит после того, как вы с ним расплатитесь.

– Давай хоть в общих чертах. А там посмотрим.

– Интересующие вас бумаги находятся у Князя.

– О, черт! Он их все-таки упустил.

– Но здесь не его вина. Князь, по всей видимости, что-то заподозрил и прислал своих головорезов для сопровождения бумаг.

– В принципе этого можно было ожидать, – раздраженно сказал Богданов. – Ну и что теперь?

– Ну, не так уж все и плохо, босс.

– Фомичев! – Богданов остановился и строго посмотрел на Егора. – Сколько раз я тебе говорил не называть меня этим дурацким словом. У меня есть имя!

– Простите, Антон Романович.

– Вот так-то лучше! Ну, что ты там хотел сказать?

– Человек Князя, в церкви перегнул палку и…

– В смысле? – перебил его Богданов.

– Он убил священника.

– Вот идиот! И?

– И дело взяла под контроль прокуратура, но не наша, а Московская.

– Даже так!?

– Да.

– Это хорошо. Те спуску не дадут. Что еще?

– Есть еще один плюс для нас. Князь не смог сам раскусить эти бумаги, как вы и предполагали, и нанял для этого одного спеца.

– Кто такой?

– Пока, к сожалению, мне о нем ничего не известно. Наш человек говорит, что его поздно вечером привез и увез личный шофер и телохранитель Князя. А в особняке сопровождал сам Филин. Всех же остальных Князь распорядился выставить на улицу.

– Все?

– Да.

– Ну что ж! – подходя к машине, произнес Богданов. – В принципе не так уж и плохо обстоят дела. Господи! Хоть какие-то хорошие новости за весь день. Итак, сколько мы ему должны?