– Андрей Павлович, – обратился к художнику Половцев. – В прошлый раз за завтраком вы обещали рассказать мне какую-то историю.

– Да, я хотел тогда рассказать об одном любопытнейшем романтическом приключении. Все это оформлено мною в виде записок от первого лица и добавлено немало фантазии. Можно считать, что все их герои вымышлены, а события не имеют ничего общего с реальностью.

Андрей Павлович протяжно вздохнул и опять начал раскуривать потухшую сигару. В это время пошел дождь. Через пять минут лил уже сильный обложной дождь и трудно было предположить, когда он может закончиться.

Им было уютно и тепло на широкой и светлой веранде.

В это время по раскисшей от грязи дороге мимо дома бродили промокшие рабочие с соседней стройки и что-то сердито кричали друг другу на незнакомом им языке. От одного их вида они оба начинали испытывать чувство холода, чего-то нечистого, и старались заглушить все это глотком горячего кофе с коньяком.

– А ведь и в нас самих, в русских, много всего этого азиатского. Скорее даже бескультурья и лени, хоть и живем в самом европейском городе России, – усмехнулся Половцев.

– Наверное, здесь стоит говорить не о территориях разделенных Уральским хребтом, – Краевскому это показалось интересным. – Такой раздел проходит в душе у каждого из нас. Мы теперь стараемся быть по-европейски рациональными, но на деле часто остаемся прежними добродушными славянами. Восток добавил нам горячей необузданной крови. В такой душе всегда много противоречий и внутренней борьбы, мы даже любим по-другому.

– Вот поэтому мы для Европы навсегда останемся загадкой или варварами, которых стоит бояться. Мы же скифы "с раскосыми и жадными очами", способные поглотить все их благополучие, – Половцев довольно блеснул в темноте своим плоским калмыцким лицом.

Красивая Василиса, деликатная и мягкая на вид, неслышно ступая по ковру, принесла на подносе бутерброды с сыром и зажгла наверху лампу.

Краевский открыл свою толстую клеенчатую тетрадь и принялся читать.

Эта история началась более года назад в Царском Селе на торжествах по случаю 20-летия Невского кредитного банка. Праздник проходил во дворце с поистине царским размахом. Среди многочисленных именитых гостей я мало кого знал лично. Разве что модную писательницу и исполнительницу авторских песен Антонину. В своем узком вечернем платье цвета чайной розы с пикантным декольте она семенила возле меня маленькими шажками и с достоинством протянула мне свою руку в длинной белой перчатке. Сегодня она казалась ослепительно красивой с ног до головы, до последнего красиво уложенного волоска. Раньше я видел ее только в джинсах с разодранными коленками и немыслимой красной курточке. Это было превращением Золушки в сказочную принцессу. Антонине не хватало только хрустальных туфелек. Мы поднялись по лестнице в зал и присели на маленький бархатный диванчик.

– Посмотри, вон Джулия, моя подруга… – шепнула Антонина, указывая мне на проходившую мимо парочку.

Джулия шла под руку с молодым длинноволосым красавцем. Свободным движением он расчистил себе дорогу, и они быстро смешались с танцующими парами.

– Ну, как она тебе? – нетерпеливо и с нескрываемым любопытством спросила Антонина.

– Да, недурна, – промычал я что-то не очень вразумительное.

– Только и всего? Эх вы, мужчины, – Антонина удивленно закатила свои большие глаза небесного цвета.

В этот момент меня охватило странное чувство приятного возбуждения. Спертый воздух в дворцовых залах и блеск огней, отражавшийся в огромных зеркалах, больше не раздражали. Мы поднялись из своего укромного места и принялись бродить, переходя из комнаты в комнату. Вскоре я снова увидел Джулию. У нее гордо посаженная голова и профиль, который можно заметить только у античных статуй. Длинные светлые волосы отливали золотом при свете многочисленных ламп. На высокой шее сверкал маленький брильянтовый крестик. Я следил за ней издали, и мы уже дважды встретились взглядом. В нем читался интерес или немой вопрос.