Оказалось, что Соня хорошо знала исполнителя авторской песни Сашу П. и считала его интересным, заслуживающим внимания. У него были прекрасные, глубокие поэтические тексты песен.

У цирка Чинизелли они свернули на Караванную улицу и зашли в грузинское кафе. Типичный питерский полуподвал с маленькими столиками у окон. Играла грустная мелодия. Это звучал дудук – такая восточная дудочка с девятью отверстиями. Кажется, она просто создана человеком, чтобы можно было петь о любви или думать о ней…

Бесконечное ожидание, поиск и устройство встреч с Лизой порой просто изводили Дымова. Стоило ему только прикрыть глаза, как он сразу начинал опять ее видеть и чувствовать рядом…

Дымов и Соня Лоран сели за столик и за полчаса обсудили все детали предстоящей работы над рукописью его будущей книги. Дальше нескучный разговор интересных друг другу людей. Он проводил Соню домой на набережную Фонтанки. Остановились у чугунных ворот Шереметьевского дворца. Соня жила здесь рядом. Это был дом, принадлежавший ранее известному богачу и меценату Григорию Кушелеву. Пожалуй, еще больше он был известен по самому петербургскому роману Михаила Лермонтова "Княгиня Литовская", как дом Печорина.

Дымов тогда подумал: "Как же должны чувствовать себя живущие в этом доме сегодня люди, неужели у них может быть самая обыкновенная жизнь?" Он поцеловал Соне ее холодные пальцы и откланялся.

Дымов шел по ночному Невскому проспекту. Среди призывных сверкающих бегущих огней неоновой рекламы всеобщий праздник разгорался еще больше. На Малой Садовой у фонтана-каскада "Вращающийся шар" танцевали три девушки с факелами, звучала музыка. Фонтан с гранитным шаром еще спал, но все это смотрелось очень здорово. Девушка в легком реверансе, со шляпой в руке пригласила зрителей поддержать юных артистов небольшим финансовым взносом. Дымов кинул свою монету, улыбнулся и пошел прочь. Он всегда чувствовал себя чужим на таких праздниках.

– Хорошо бы сейчас превратиться в Демона, – говорил себе Дымов. – Подняться над всем этим гордым прахом земли, с его дворцами и мостами, водной гладью Финского залива и улететь к Лизе…

Ожидание… Теперь уже при каждой новой встрече они начинали думать о скором расставании и оба тихо ненавидели тикающие рядом часы. В их последнюю встречу у Лизы глаза наполнились слезами и задрожали губы.

Почему же они, два умных и любящих человека, должны воровать свое счастье и прятаться? Разве виноваты, что у каждого уже есть семья, что живут в разных городах? Теперь Лиза опять будет уверять его, что это была их последняя встреча…

Как же сложно и мучительно все у них получается… Такая любовь совсем не обещала им счастья. Странное это чувство, любовь…

Дымов совсем не к месту вспомнил случай из далекого детства, который сильно потряс его. Их соседом в маленьком кубанском городке тогда был водитель дальнобойщик. В рейсах он пропадал неделями, а потом приезжал домой, пил и непременно бил свою молодую жену Дашку. Соседи слушали все это спокойно и не вмешивались. Все же развлечение какое-то, да и дело житейское…

Обычно, не выдержав побоев, Дашка с криком выбегала во двор. Муж догонял ее, валил на землю и продолжал бить. К слову говоря, удары свои он всегда наносил очень расчетливо. Обладая большой физической силой, он не разу не сломал ей ребер, не попортил лица и вообще не оставлял видимых следов. Нельзя же в хозяйстве свою вещь изломать… Так иной мужик поучал свою собаку, чтобы послушной была или злой. При этом он так сквернословил, что казалось, просто сыпал нечистотами и все вокруг пачкал.

Блузка на Дашке в тот раз лопнула, обнажив что-то запретное белое на груди. Она все еще пыталась уползти и спрятаться, виляла телом под ударами, а потом просто вцепилась руками в их плетень. Маленький Дымов видел совсем рядом ее расширенные от боли глаза и не мог отвернуться, будто пригвоздило его к этому месту. Дашка, кажется, уже совсем не ничего чувствовала и только прохрипела ему, семилетнему мальчишке: "Уходи отсюда, пожалуйста, не смотри…"