– Франц, он скинул меня! Клянусь Небом, я назову его Буцефал[1]! Но этот конь подчинится мне, не будь я Гогенцоллерн!

– Ваше Высочество! – подлетев к принцу и смахивая с него снег, заквохтал камердинер. – Ну сколько можно возиться с ними? Есть же конюхи у Вас, незачем лично объезжать строптивца!

– Ничего ты, старый дурень, в жизни не понимаешь! – добро засмеялся Фридрих, вынул фляжку и отхлебнул из неё немного коньяка. – Да ради права гарцевать на таком коне я готов сотню падений в сугроб пережить!

Фридрих был младшим сыном прусско-бранденбургского короля Карла I[2]. Изысканно красивый, крепко сложенный и в меру мускулистый, он буквально приковывал к себе взгляды людей, заражая всех безумной энергией, которая плескалась из юноши, как вино из переполненного бокала. Завораживающая своим витиеватым рисунком радужка его глаз отражала цвет неба, идеально ровная кожа говорила о том, что ребёнком он рос здоровым и многие болезни обходили его стороной. На щеках молодого человека играл яркий румянец, а когда он смеялся, обнажались красивые белые зубы. Довершали портрет слегка волнистые золотые волосы, красиво обрамлявшие его скуластое северное лицо и ниспадавшие на мощные плечи.

Принц Фридрих слыл очень привлекательным мужчиной и не стеснялся принимать восторженные вздохи хорошеньких немок. Он был очарователен в своей непосредственности. Ему едва минул 21 год.

Не слушая причитаний камердинера, молодой человек едва ли не вприпрыжку поскакал к дому. Одним рывком отперев дверь, он вошёл в холл, с удовольствием вдохнув запах тлеющих дров, и приблизился к камину, чтобы отогреть руки.

– Надо возвращаться, Ваше Высочество, – промямлил Франц. – Его Величество Вас ещё со вчерашнего дня дожидается…

– По какому такому делу я отцу вдруг понадобился? – бросил через плечо принц. – Уж не женить ли он меня собрался? Рано мне! – сказал как отрезал, от веселья не осталось и следа. – Я не нагулялся ещё. Пусть Августа женит.

Камердинер развёл руками.

Уже неделю принц Фридрих, удалившись от двора, жил в своё удовольствие в старом охотничьем доме среди дубрав. В конюшенном корпусе он проводил большую часть времени. Объезжать новых лошадей и стрелять по тетеревам – это ли не радость для молодого разгильдяя, каким был младший сын короля Пруссии и Бранденбурга?

Но перечить воле отца было нехорошо. Фридрих понимал, что возвращаться в резиденцию всё равно необходимо. Вечером того же дня камердинер снарядил сани, которые увезли юношу в Кёнигсберг.

– Моя дорогая, Вы не могли бы надеть сегодня не траурное платье?

Слова крёстного заставили Анжелину обернуться. Вопрос в её внимательных чёрных глазах пронзил Роквелла насквозь, отчего он даже поёжился.

На первой леди был атласный чёрный пеньюар, из-под полы которого виднелась юбка-секрет. Гостиная в комнатах, которые арендовали тайный советник с крестницей, была одна на двоих, поэтому по утрам девушка и мужчина встречались здесь для первого завтрака. Пока камеристка расчёсывала волосы своей госпожи, советник читал бумаги.

Внезапная просьба политика заставила красавицу отвлечься от витиеватых мыслей, поселившихся в её хорошенькой голове.

– Почему? – наконец озвучила свой вопрос девушка.

Роквелл чуть заметно заёрзал на кресле, но спустя мгновение поднял на любимицу свои кристально-серые холодные глаза и ответил:

– Мы приглашены к фон Лихтен, и я не хотел бы, чтобы немцы знали о Вашем трауре. Мне нужна спутница юная и прекрасная. Достаточно того, что Вы – моя крёстная дочь. Остальное им знать вовсе не обязательно. Да и титула Вашего открывать фон Лихтен я не хочу.