– Ну, куда дальше?

– Сюда, – указывая правой рукой в сторону уходящей тропы к морю. – Деревня недалеко, – невесело сказала Лума с дрожью в голосе.

Взяв Эундора за руку, Лума крепко сжала ее. Эундор глядел на Луму, она смотрела в горизонт, и он понимал, что для неё нелегко идти в то место, куда ей не хотелось больше всего возвращаться.

Они приближались к деревне все ближе и ближе. С каждым шагом Лума волновалась все больше, она вспоминала тот ужасный вечер. У неё перед глазами мелькало лицо матери. Ее голубые глаза, в которых затухала жизнь, смотрели на Луму, светлые волосы, раскинувшиеся по земле и слегка забрызганные кровью. Румяное лицо, бледневшее от ужаса и розовые пухлые губы, которые шептали Луме последнее слово, которое оны слышала от матери: «Беги…». Но Лума вспомнила, когда она убегала, мать что-то сказала ей в след, но не могла ни как вспомнить что, так как была сильно напугана.

Луму мучил вопрос всю дорогу, до тех пор, пока они не вышли на открытую местность, и ее ослепило солнце. Она прикрыла глаза рукой. Привыкнув к свету, девочка убрала руку от лица, и ее вновь окутал страх и ужас. Перед ними стояла деревня на побережье моря. Вернее, то, что от неё осталось. Попросту вся деревня была сожжена. От неё остались сгоревшие дома, сараи, склады и прочее. Только пару домов частично сгорело, видимо дождь успел потушить пожар. Осталось только стенка и пару подпорок. От заборов остались обугленные бруски, торчавшие из земли, а от сараев ничего не осталось. Улицы между домами были залиты лужами, в которых плавал пепел.

Проходя по одной из таких улиц, Лума с Эундором осторожно перешагивали через трупы жителей. Некоторые лежали в лужах, и их кровь перемешивалась с грязной водой, принимала грязно-бордовый цвет. Лума со страхом внимательно смотрела в лица людей пытаясь найти свою мать, и все сильнее прижималась к Эундору. Выйдя на берег солдат отошёл от Лумы и приблизился к телу, в спине которого торчала стрела. Присев на присядки, аккуратно вытащил стрелу и пристально всматривался в наконечник.

Пока Эундор занимался своим делом, Лума осматривалась вокруг. Перед ней стоял дом дяди Лура, он был рыбаком и каждую неделю приносил ее маме свежепойманую рыбу, а Луме каждый раз приносил вкусный пирожок, который покупал на рынке. Его дом был частично сожжён, в основном сгорела только крыша, провалившаяся в дом, стенки только обуглились. Около дома на песке берега валялась разорванная сеть, часть которой качалась в приливах волн и разбитая рыбацкая лодка. Соседские дома постигла та же участь.

Обернувшись к ближайшему дому, Лума увидела в его обломках два обугленных скелета. Один был от взрослого человека, второй ростом с ребёнка лет семи. Они лежали в дверном проёме. По их положению видно, что взрослый пытался укрыть ребёнка левой рукой от огня, но у него ничего не вышло. Подходя к дому, Лума споткнулась об лежащую у ног дощечку. Подняв ее, она ее тут же уронила, почувствовав слабость в руках, и слегка подкосило ноги. Табличка вновь упала на землю, но теперь изображением вверх. На ней было изображён закат, где солнце заходило за горизонт моря. Наливая небо оранжевым цветом. Этот рисунок Лума везде узнает, так как – она и нарисовала его вместе с соседским мальчишкой.

Лума еле сдерживала слезы, но горе перебороло ее. В ногах чувствовалась слабость, она старалась устоять. Все же ноги одолели ее, и она покосилась влево. Успев ухватить за столб угла забора, девочка успокоилась и перевела дух. Немного успокоив себя, сердце снова стучало равномерно. Она отступила от столба и взглянула на улицу, идущую вдоль дома. Присмотревшись Лума увидела, что в конце улицы из-за угла дома на земле выглядывали, чьи-то волосы. Луму вновь овладело волнением и, как будто зовя ее, она медленно двинулась туда. С каждым не спеша приближающимся шагом, волосы выглядывали все сильнее. Лума аккуратно не отрывая взгляд с волос, переступала через обугленные части домов и прочих сгоревших предметов. Приближаясь, все ближе, сердце стучало сильнее, руки тряслись от страха. Перед Лумой вновь появлялись черты лица материю. Вот сделав ещё пару шагов, от волос появилась макушка головы.