– Это вряд ли, принцесса, – наконец ответил он и улыбнулся уголком губ.

– Почему же? Ваше лицо кажется мне знакомым, – возразила я.

Незнакомец улыбнулся шире и наклонился ближе, так, что сердце внутри сначала замерло, а потом кинулось в галоп. Непозволительно вести себя так с незамужней девушкой… Он точно неотёсанный грубиян, раз не знает очевидных вещей.

Вот только отстраниться я не смогла, наслаждаясь ароматом, исходящим от него. Так пахнет неизвестность, в которую хочется погрузиться просто из любопытства, из желания ощутить нечто новое и захватывающее.

– Потому что таким хорошим девочкам не место рядом с такими, как я, —низкий голос заставил мою кожу покрыться мурашками.

– Я сама решу, где моё место! – гордо подняв голову и встретив сверкающие глаза, ответила я. – Так вы не представились…

– Аксель.

– Просто Аксель?

– Когда будешь наедине с собой, в тёплых покоях, под тяжёлым одеялом, ласкать себя… так будет проще стонать моё имя, принцесса.

Я замерла, будто удар молнии прошёл насквозь. Сердце застучало в висках, а грудь предательски сжалась, не давая вдохнуть. Его слова – дерзкие, невозможные, вызывающе грязные – вырвали меня из пространства этого зала и отбросили в какую-то иную реальность, где нет приличий, нет титулов… только он и я.

Лицо вспыхнуло, щёки горели, как раскалённое железо, и, будь воля, я бы исчезла прямо на месте. Но ноги не слушались, а дыхание сбивалось так сильно, что мне понадобилось усилие, чтобы выдавить хоть слово.

– Вы… вы наглец! – прошипела я, не веря, что это действительно прозвучало из моих уст.

Аксель снова усмехнулся – не громко, не злобно, а как человек, который знал, что правда – это не то, что произносят, а то, что прячется за взглядом. Он не сделал ни шага назад, наоборот, ближе навис надо мной.

– Возможно, – признал он, всё ещё глядя прямо в глаза. – Но тебе ведь стало интересно. Иначе ты бы уже ушла.

Я молчала. Потому что… он был прав.

Это было возмутительно. Возмутительно и опасно, ведь вся моя жизнь строилась на правилах, границах, долге. А он, появившийся из ниоткуда, разрушал их одним взглядом.

– Смотри на меня сколько хочешь, – продолжил он, – но запомни: однажды ты увидишь меня не в зале, среди свечей и гостей, а в пламени и крови. И тогда твой выбор уже не будет игрой.

Он отстранился так же внезапно, как появился, и двинулся прочь сквозь толпу. Я наблюдала, как он уходит, а сердце всё ещё колотилось, как пойманная птица.

Катерина подошла ко мне и тихо прошептала:

– Ты как будто привидение увидела… Кто это был?

Я смотрела вслед серебряным волосам, растворяющимся в танцующих фигурах, и на языке вертелось одно имя, от которого по-прежнему горели щёки.

– Аксель, – прошептала я. – Просто Аксель.

После случившегося я пыталась узнать у отца, кем был этот мужчина, но король Эстериона не припоминал, чтобы на праздник был приглашён кто-то с таким именем. И если бы это была единственная странность, я бы не придала значения. Вот только после бала в честь моего восемнадцатилетия сестра не могла вспомнить, чтобы я разговаривала с сереброволосым мужчиной. Она перечисляла всех спутников, с которыми мне приходилось танцевать, но вот того самого – так и не назвала.

Я же помнила его прекрасно и часто мысленно возвращалась к нему по ночам, когда не могла уснуть в кровати. Его имя вертелось на устах, щекоча и дразня, будто требуя, чтобы я произнесла его вслух.

Ткань ночи была плотной, обволакивающей. Лунный свет скользил по полу, касался тонких пологов балдахина, дрожал на моих пальцах, когда я прижала ладонь к губам, чтобы заглушить дрожащий выдох.