— Вы не имеете права! — выдохнула я. — Я буду на вас жаловаться!

— Жалуйся, дешёвка, — процедил он и поднялся. — И на это пожалуйся.

Он пнул меня по ногам, сильно. Еще удар и еще.

Я тихо завыла, чувствуя, как по щекам скатываются слезы. Одного не могла понять, как такое вообще случилось? Как кто-то может запереть за решетку человека с документами? Это же похищение! Это преступление! Разве такое может произойти со мной?

— Это тебе, чтобы заткнулась, — рыжий венерианец еще раз с силой пнул меня под колено. — А это, чтобы притихла.

Что-то холодное и острое ткнулось в шею.

По телу прошелся разряд. Меня тряхнуло, и я снова отключилась...

... После несколько раз просыпалась в темной камере на узкой койке. Лежала и бестолково моргала. Боль мешала даже дышать. Почему никто не устанавливает мою личность?

Я пыталась позвать охрану. Помню, как кричала. Как требовала выпустить меня.

Зря. Те, кто приходил на крик, совсем не походили на законников.
Да и место это тюрьмой никак назвать было нельзя.

Меня били за то, что поднимала шум. Лапали и обещали сделать со мной такое, что кровь стыла в жилах.

Я быстро умолкла. При этом постоянно думала об Оюте. Я подвела дочь! Я не нашла ее! Где она? Что с ней? Кому понадобилась забирать мою девочку?

Кому и зачем?

В какой-то момент я отчаялась. Сколько прошло времени? День? Три? Пять? Закрывая глаза, заставляла себя спать и ничего не чувствовать...

***

В сознание врезался звук капающей воды. Спустившись с видавшего виды тюфяка, на коленях доползла до раковины и потянулась к крану. Никакого намека на посуду здесь не было. Пила с ладони. Вглядываясь в полумрак помещения, все никак не могла сообразить — да где я?

Почему меня держат здесь?

Почему не пробивают по базам?

Ведь опознать человека нетрудно — отпечатки пальцев, сетчатка глаза... ДНК-тест.

Вернувшись к койке, с трудом забралась на нее. Ноги ужасно ныли, местами к ним и притронуться было больно. Поэтому я старалась лишний раз даже не шевелиться. Лежа на тюфяке, все пыталась рассмотреть, кто еще обитает здесь, в этом жутком месте. Оно освещалось лишь через маленькое квадратное оконце и то, расположенное в камере напротив.

Справа хрипел и громко кашлял мужчина. Пару раз я ловила на себе его тяжелый взгляд ярко-желтых глаз. Марионер. Коренной марсианин. Но среди них нет нелегалов. Преступник? Но где же его адвокаты?

Марс не Энцелад. Благополучная планета, которая своих граждан в беде не оставляет.

Именно его присутствие здесь пугало меня более всего. Слева от меня тихо лежал на своей койке молодой мужчина. Он редко вставал, старался быть незаметным.

Камеры были и напротив, но я там ничего разглядеть не смогла.

— Жратва! — раздалось со стороны коридора.

Где-то скрипнула тяжелая металлическая дверь. По каменному полу покатили груженую тележку.

Она приближалась. Наконец, перед нашими решетками возник грузный рыхломордый венерианец. Он доставал из тележки пакетики с желе и раскидывал по камерам. Как зверью.

Это уничтожало морально. Но есть хотелось настолько, что гордость просто рассыпалась в труху.

Поднявшись, я медленно поползла за пакетиками. Ноги не держали, голова кружилась. Я не понимала, что со мной. Схватив свой паек, заметила, что у соседа слева лежат на полу уже три пакетика. Тревога кольнула сердце. Подняв их, я поползла к противоположной от койки стене. Что-то громко треснуло и двигаться мне мгновенно стало легче.

«Юбка разошлась по шву» — сообразила я.

Добравшись до соседа просунула руку в решётку и коснулась его плеча.

— Проснись, — мой голос звучал непривычно хрипло. — Я принесла тебе еду.