Взмах. Брус летит в стекло, и… Опять ровным счетом ничего. Еще!!!

Когда я наклонился за улетевшей к стене деревяшкой, надо мной раздался треск. Хватило мгновения, чтобы понять – такой звук может издавать только лишь расползающаяся по стеклу трещина. На меня обрушился ливень из битого стекла и еще чего-то тяжелого и очень холодного. Все та же темнота теперь со всех сторон обволакивала, словно кокон, не давая ни вздохнуть, ни пошевелиться.

Я висел в пустоте, заваленный отовсюду снегом. Лицо и руки горели от холода. Внутри зарождался страх.

«А вдруг надо мною – тонны снега?! – пел ужас. – Как я справлюсь? А вдруг застряну?! А вдруг.»

С паникой в одночасье справиться не удалось. Перспектива навечно остаться под завалами снега убивала любую попытку успокоения.

«Что делать?! Как быть?!» – я судорожно пытался найти выход, хватаясь за каждый вариант. Только вот думать под снежным завалом не очень-то получалось.

«Вечность. Вечность. Вечно оставаться на одном месте, никуда не двигаясь, ничего не решая. Нет проблем и забот – чем не выбор? – шептал в голове спокойный голос, как две капли воды похожий на мой. – И даже холод забудется и перестанет тревожить. Ведь это всего лишь привычка. Привычка жить…»

Подумалось: «И впрямь, а чем не выбор?»

Я вдруг увидел… Или, скорее, даже не увидел, а очень четко ощутил, что слепой солгал – я не единственный, кроме него, кто добрался до этого дома. Еще сотни, а, может, и тысячи таких же затерянных среди странных миров людей зависли в неподвижном снегу, выбрав забвение вместо пути. Видимо, снег – точно такое же испытание для терзающейся души, как и Поле Отчаянья. Наверняка, кто-то нашел в этой ледяной горнице то, что искал, чего хотел, и решил остаться здесь навсегда.

Нужна ли мне спокойная вечность? Нет! Я слишком любопытен для этого. Слишком хочется найти свое прошлое и узнать, что дальше.

Когда я принял решение, леденящий страх ушел, и я снова стал чувствовать себя… Холод… Усталость… И ноющую боль. Оказалось, что я все еще чуть выше головы держу в правой руке тот самый брус. Поднапрягшись, смог чуть приподнять руку с грузом еще выше, затем – еще немного. Я использовал деревяшку, чтобы понять как много снега сверху, как глубоко я увяз.

Выпрямив руку, ощутил, что деревяшке уже ничего не мешает ползти вверх. А это могло значить лишь одно – слой снега надо мной меньше полутора метров. Не так уж и много для «вечной колыбели».

Словно змея, я стал извиваться всем телом, стараясь очистить пространство вокруг себя. Не скажу, что это давалось легко. Уже совсем скоро все мышцы заныли, требуя перерыва. Но я упрямо не хотел останавливаться.

Освободившееся место быстро заполнялось сугробами. Но я двигался, трамбуя белую крупу все плотней и плотней, а она все сыпала и сыпала. Пока я вдруг не понял, что могу видеть снег – сюда проникали крохи света!

Осталось совсем немного – и я, наконец-таки, выкарабкался на животе из этой гробницы.

Почему подниматься так тяжело? Отчего постоянно приходится ползти вверх, преодолевая себя? Легче, конечно, было бы остаться на месте. Но, выбрав движение, я уверен – не ошибся.

Я глубоко дышал, стараясь насытиться студеным, льдистым, воздухом.

Кругом – тьма. Только за счет редких проблесков света, сочащегося сквозь спутанные ветви исполинских деревьев, можно было кое-что разглядеть.

Несомненно, я в том самом царстве льда и снега, открывшегося с другой стороны поезда. Кажется, обнаружив зимний лес, я решил, что здесь делать нечего. Но МИР, видимо, считает иначе.

Стараясь понять, где я и куда теперь следует двигаться, в какой стороне состав, я внимательно глядел по сторонам. Повсюду – бескрайняя однообразная чаща: куда ни иди, везде одно и то же. А смогу ли я вообще двинуться? А вдруг, стоит лишь подняться с колен, как ноги провалятся, крепко увязнув в снегу?