От этих слов обыватель обычно бежит прочь, а философ, фыркая презрительно, кричит вслед:

«Да что ты вообще понимаешь, быдло неотёсанное!»

И вновь принимается дорисовывать яркие детали на карте.

Ну а мне было не до речей дракона. Я с ужасом думал, что совершенно не знаю… не то, что не знаю – не представляю, как следует себя вести. Ведь до этого я не только ни разу не был в борделе, но никогда не имел дел с проститутками. Так уж вышло, что мне хватало бесплатной любви и рук. Здесь же предстояло знакомство с обитателями борделя высшего класса, которые…

С другой стороны, какое мне дело, какое оставлю впечатление о себе, если второй раз вряд ли там окажусь? Убил бы того, кто вложил в нас рефлекторное желание нравиться совершенно посторонним людям, из-за которого мы то и дело попадаем впросак. Почему мы стесняемся официантов, продавцов, прохожих и так далее, то есть всех тех, чьим мнением без всякого ущерба можем пренебречь? Можем, но из-за идиотской особенности характера готовы из кожи вон лезть, чтобы оставить после себя хорошее впечатление – там, где это совсем необязательно. И наоборот: норовим без малейшего стеснения показать свою скотскую сущность наиболее родным, близким нам людям, в хороших отношениях с которыми заинтересованы в первую очередь.

За размышлениями я пропустил, когда очаровательный городской пейзаж сменили сельские просторы. Теперь мы ехали среди лугов, на которых кто-то кого-то мирно пас. Дорога была заасфальтированной не по-российски, то есть не просто заасфальтированной, а заасфальтированной идеально. В России такие дороги можно увидеть лишь в самый первый день их эксплуатации.

Вскоре мы подъехали к одному из тех домов, какие показывают в фильмах о жизни состоятельных британцев.

Дверь открыл одетый не то в смокинг, не то во фрак (толком не знаю, как они выглядят) слуга.

– Госпожа Ева нас ждёт, – сообщил дракон.

– Входите, господа, она на веранде. Пьёт чай. Прошу вас.

Несмотря на свои «под пятьдесят», Ева выглядела более чем аппетитно. Хорошо сохранившаяся, красивая, элегантная, с прекрасными манерами, она скорее походила на аристократку, чем на содержательницу борделя, тем более что никаких красоток в обозримом пространстве не наблюдалось.

– Здравствуйте, господа, прошу к столу, – сказала она, едва мы вошли, – желаете чаю?

– С удовольствием, – ответил дракон, целуя её красивую руку. – Позволь представить тебе…

– Константин, – назвался я, видя, что дракон снова не может вспомнить моё имя.

– Очень приятно, – ответила она, подавая руку, которую я неловко поцеловал.

– Думаешь, он готов пройти лабиринт? – спросила Ева.

– Есть только один способ в этом убедиться, – ответил дракон.

– Тогда приступим. Держите, – она протянула мне красивую деревянную коробочку, с половину спичечной.

Внутри лежал тёмно-коричневый шарик, примерно с полсантиметра диаметром.

– Вы должны это принять, – сказала Ева.

– А что это? – спросил я, не желая брать в рот незнакомый предмет.

– Эта пилюля откроет перед вами дверь в лабиринт. Без неё не получится.

– Пей. Это – чёрный аламут, – пояснил дракон.

– Тот самый?!! – вырвалось у меня.

Моя реакция заставила дракона и Еву рассмеяться.

– С некоторыми доработками. Мы же не террориста-смертника готовим, – сказала она.

– Пей давай, – нетерпеливо приказал дракон.

Разумеется, я выпил. Разве можно отказываться от таких предложений? Ведь чёрный аламут – фирменный наркотик Хасана ибн Саббаха, при помощи которого он отделял семена от плевел, вербуя последователей.

Короче говоря, я принял аламут, и…

– Я так понимаю, барин, что иллюминат должен быть в иллюминаторе, а ежели он не в иллюминаторе, то какой же он иллюминат? – услышал я, и проснулся.