– Что это значит? Отпустите! – воскликнул я, увидев операционный стол.

– Быстро приготовьте инструменты, – произнес кто-то.

– Нет, нет, не надо! Пожалейте меня! Я ничего плохого не сделал! Пустите!

– Зафиксируйте его. Мы готовимся к нейрохирургической лоботомии.

В мгновение ока мои руки и голова были крепко связаны ремнями. Боль была невыносимой. В голову вбили какой-то предмет, и я почувствовал, как разрушается вживленный в нее приемник. Кровь потекла в глаза, и я начал терять сознание.

– Он отключается, нужно спешить, пока есть сознание, иначе система заблокирует… – произнес кто-то.

– Анестезию, доктор? – спросил кто-то.

– Это лишнее, он должен быть в напряжении, иначе точно отключится.

Несколько раз я терял сознание, но меня быстро приводили в чувство, вызывая боль в области сердца и живота. Мне повторяли: «Мы помогаем, а не вредим, поэтому выключи эмоции и потерпи». Кажется это длилось очень и очень долго и наконец я услышал спасительные слова.

– Всё установил, все получилось, теперь можно отключать и спокойно зашивать пациента, – сказал врач.

Меня укололи зеленым автоинъектором, и я наконец потерял сознание. Темнота, тишина, никакого сна, только темнота.

Я очнулся, прикованный к сиденью, которое располагалось на небольшой высоте от пола. Моя голова была перевязана, и я испытывал сильную боль. В глаза бил яркий свет. Опять этот яркий и неприятный свет прямо в лицо.

– Как вы себя чувствуете, 2225-й? – раздался голос надзирателя.

– Кажется, лучше, но я не совсем понимаю, что именно вы вкололи мне зелёным автоинъектором.

– Вы очень наблюдательны, 2225-й. Если бы таких людей было больше, мы могли бы сделать много полезного для общества.

– Спасибо, – ответил я, стараясь расположить к себе надзирателей.

– Вы больны, и вы сами понимаете, что у вас осталось мало времени. Мы хотели вас «почистить» и ликвидировать, но не стали этого делать. У нас есть интересная и перспективная программа, и участие в ней даст вам возможность уйти с пользой для общества.

– У меня есть выбор? Зачем меня сюда посадили?

– К сожалению, это неизбежно, но мы убедительно просим вас неукоснительно соблюдать все наши требования. Вы должны будете описывать все свои ощущения. Хотя иногда это для вас будет тяжело.

– Подождите, зачем всё это? Я хорошо себя чувствую, не надо никаких экспериментов. Верните меня в производственный цех, пожалуйста!

Я отчаянно закричал, но меня уже никто не слушал. Постепенно глаза привыкли к свету, и я увидел, что ко мне приближается медик. Он сканировал моё тело специальным портативным оборудованием и записывал показания на планшете.

– Пожалуйста, не поступайте со мной так!

– Всё в порядке, сейчас я тебя протестирую, и ты сможешь отдохнуть.

С этими словами он сделал ещё одну запись в своём планшете, а затем обратился к тем, кто безмолвно наблюдал за мной:

– Эксперимент можно начинать!

– Отлично, а теперь ведите следующего. Мы ждём!

После этих слов моё сидение под углом опустилось вниз, и я почувствовал ногами пол. Ручные оковы открылись, и я, не удержавшись, упал. С трудом поднявшись на ноги, я попытался сфокусировать взгляд на человеке в форме надзирателя, который подошёл ко мне. Мне казалось, что я уже видел его раньше и не испытывал к нему ненависти, но я не мог вспомнить где.

– Пойдём со мной.

С этими словами он, слегка подталкивая меня сзади, вывел меня за дверь помещения.

– Не переживай, тебе вкололи лекарство. Поэтому ты чувствуешь себя слабым, но это быстро пройдёт.

Меня снова повели по коридорам. Навстречу нам попалось несколько человек в бело-синих халатах, которые старались не смотреть мне в лицо. Это было странно. Некоторые кабинеты были видны из коридора через специальные стёкла. Наверное, это было сделано для удобства наблюдения за пациентами. Внутри на койках лежали люди или что-то похожее на них. Повсюду стоял странный неприятный запах.