Тогда я еще не знал, что он геройски погиб в чужих и далеких горах, под палящим солнцем средней Азии. Его обугленное тело так и не смогли вытащить из лап боевиков.

– Полегчало? – Снова водитель. Он выкручивает баранку влево, и машина выезжает, наконец, на асфальтированную дорогу.

– Да… да.

Опустевший дачный поселок остается позади. Когда мы ехали сюда, я подумал, что это место не так уж далеко от города. А искореженный дорожный знак, только подтвердил мою правоту. 30 км. Сейчас – между сотнями людей и серой пустотой. Так мало… между тьмой и светом. И все равно, безумно далеко для наших ослепших глаз. Мы не увидели. Не помогли.

Скольких он убил в этом подвале? Снова и снова, один и тот же вопрос. Изучая убийц, я понял одну вещь, совершенно с ними не связанную. В нашем мире очень легко пропасть. Исчезнуть с лица земли, не оставив и следа. Кем бы ты ни был, сколько бы ищеек ни купили твои родные. Мир все равно не перестанет вращаться. И вскоре все забудут о тебе, а ищейки направят свой чуткий нюх на поиски кого-то другого… Изучая убийц, я осознал, насколько тонка та нить, по которой идет каждый из нас.

Шорох колес. Яркие краски за окном, сливающиеся в разноцветную мешанину.

“Кто он?” – пожимаю плечами.

Он человек. Ответ приходит из глубины. Пытаюсь разглядеть во тьме лицо, говорящее со мной… Лишь бездна.

Да. Он человек. И он думает, мыслит, желает. А значит – его играм не будет конца. Значит, я должен его остановить.

Еще в школе я знал одного недоразвитого парня, который считал, что не он, но все мы – сошли с ума. Что это мы – безумцы. И ведь он, действительно, верил в это. Был готов на все ради своей правды. Всего лишь беспомощный мальчик. Не опытный муж, с извращенной фантазией и любовью к острым крюкам. Однако я до сих пор помню, как у меня шевелились волосы на затылке, когда этот парнишка смотрел на меня. Он хотел вылечить всех нас от какой-то невидимой болезни, может быть… уничтожить. Но только не видеть больше наших мук, наших, таких нездорово-правильных, лиц. И теперь чья-то сильная рука вновь берется за хирургические ножи, чтобы резать наши невидимые опухоли. Время и история сплетаются воедино. И мы видим истинный масштаб эпидемии. Но, как и сотни лет назад, где-то в глубинах души, сомневаемся, кто же все-таки болен, мы или они…

Трасса пуста. Только ветер. И золото осеннего дождя. На горизонте вырастают очертания домов. Серые, безликие высотки. Тысячи людей внутри, тысячи – снаружи. И где-то там, среди них – он. Такой же уставший, такой же бледный от головной боли. Такой же…обычный…

Мы мчимся быстрее. Город приближается к нам, нависает и изгибается. Дома, похожие на серые пальцы, пустые окна, опущенные жалюзи. Шум серой толпы, льющейся по улицам, будто волны смрадных помоев. Автомобильные пробки. Нервы, натянутые как струны.

Поиски будут тяжелыми.

Машина вползает в город медленно и вязко. И тут же встает в пробке.

– Обеденное время… – шипит водитель и щелкает рычажком на панели. Красно-синие огни разливаются над нашими головами, погружая машину в ореол веселых цветов. Руль, под силой рук, скрипит и выворачивается влево. – Попробуем по другой улице…

За окнами – красная вывеска MacDonald’s. Вспоминаю, что не ел с вечера. Глотаю голодную слюну. Три молодые девушки перебегают дорогу прямо перед нашим носом. Смеются и машут нам. Я вижу их смешные сумки, их кольца на пальцах. Румяные лица живых людей. Красоту биения сердца. Я смотрю на них, не в силах оторваться. Это все…так необычно для меня сейчас, так ново, что режет взор. Их жизнь. И ее смерть.

– Курицы!.. – смеется водитель. – Совсем обнаглели…