В то же время невозможность объяснить с позиции ортодоксально классового подхода наличие в древнерусском обществе свободных от частновладельческой эксплуатации общин вызвала появление нового концепта так называемого «государственного феодализма», впервые сформулированного в трудах академика Л.В. Черепнина [11]. Теория «государственного феодализма» и ее разработка многими отечественными историками способствовали некоторому расширению исследовательского поля проблем становления древнерусской государственности. В частности, была преодолена тенденция, идущая еще от работ Н.П. Павлова-Сильванского, предполагавшая унификацию процессов структурирования феодального общества на Востоке и Западе Европы на основе вассально-ленной системы [12]. Данный подход оказался устойчивым и в советской науке. В завуалированном виде он присутствовал в концепции Б.Д. Грекова и имел тенденцию к отождествлению с буквально понятым формационным «псевдомарксистским» подходом, с его гипертрофированной тягой подменять «общее» по сути «тождественным» по форме и почти полным игнорированием «особенного».

Кроме того, признание государства «коллективным феодалом» вроде бы способствовало некоторому расширению его сословно-классовых рамок. Но на этом этапе развития историографии Киевской Руси преодолеть инерцию ортодоксального марксизма не удалось. Прямые и косвенные указания источников на активность славянского самоуправления и реальную практику его участия в организации государственного управления домонгольской Руси настолько расходились с общепризнанным пониманием «классового подхода», что в качестве претендента на роль «коллективного государства» в специальной литературе стали рассматриваться те или иные механизмы «окняжения земли» [13].

Некоторое оживление дискуссии вокруг проблем древнерусского общества и государства происходит в 1960-е гг. В этот период, условно обозначаемый в современной литературе как «оттепель», началась одна из первых атак на марксистскую методологию, в основном с позиций субъективизма [14, 14]. На первый план в исследованиях выходят специфические черты общественного уклада народов, вроде бы не соответствующие упрощенно понимаемому формационному подходу, что теоретически могло привести к его некоторой корректировке. Поскольку и в странах Западной Европы класс феодалов в качестве нормативно оформленного привилегированного сословия возникает не ранее реформ Карла Мартелла и Карла Великого, создать на базе ленинского определения «теоретический конструкт» образования раннесредневекового западноевропейского феодального государства ранее VII–VIII в. н. э., не нарушив при этом законов формальной логики, представлялось весьма проблематичным. Эти сомнения наиболее открыто и последовательно были высказаны известным ученым Л.В. Даниловой, обобщившей некоторые итоги дискуссии о так называемом азиатском способе производства: «…Не может быть объяснена целая историческая эпоха, лежащая непосредственно за первобытностью и отличающаяся, с одной стороны, наличием социального неравенства и государства (существовавшего, разумеется, в его первоначальных, примитивных формах), а с другой – отсутствием общественных классов (курсив мой. – Г.А.), характеризующихся различным отношением к средствам производства» [15, 30].

Уже в этот период развития советской исторической науки возникли все предпосылки для расширения методологических подходов к определению сущности понятия «государство».

В реальной действительности был разыгран иной сценарий решения обозначенных противоречий: если феодальных отношений нет, а государство есть, то либо это другой общественный строй, либо бесклассовое государство. Принять такую логику рассуждений оказалось проще. Вновь становятся популярными идеи о новых формациях, межформационных периодах, сочетании различных моделей социальной организации и т. п. Специалист по античной истории В.И. Горемыкина находит рабовладельческую формацию в раннесредневековых государствах Восточной и Западной Европы, а крупнейший медиевист А.И. Неусыхин вводит понятие «варварское государство», которое описывает как бесклассовое [16]. В эти же годы М.А. Виткин высказал мнение о том, что и на Древнем Востоке образование государства предшествует появлению классов [17,