Как только с каравелл стали спускать лодки для высадки на берег, все толпившиеся на нем местные жители мгновенно в великом страхе исчезли в подступавшем к морю густом и очень зеленом большом лесу. Процедура высадки и вся береговая церемония вступления на вновь открытую землю была заранее разработана и зафиксирована в специальном протоколе. Сам Адмирал вместе с Мартином Алонсо и Висенте Янесом Пинсоном отправился на берег на охраняемой большой лодке. Над Колумбом развевался королевский стяг, а у каждого из братьев Пинсонов было по одному знамени Зеленого Креста – флагу экспедиции, который находился на всех каравеллах. На одной стороне такого креста была изображена буква «F» (для Фердинанда), а на другой «Y» (для Изабеллы) вместе с подвешенными над ними коронами, соответствующими их личным королевствам. Выйдя из лодки на ослепительно яркий песок из белого коралла, Адмирал пригласил двух других капитанов, секретаря всей флотилии Родриго де Эскобедо, королевского контролера Родриго Санчеса и всех других, кто высадился с ним на берег, быть свидетелями и очевидцами того, как он в их присутствии вступает во владение островом от имени его суверенов короля и королевы. Затем Колумб зачитал предусмотренное для таких случаев торжественное заявление, после чего, опустившись на колени, он произнес благодарственную молитву Всевышнему за безмерную милость по приведению его к этой земле, обнял ее со слезами несказуемой радости и после этого, взволнованный и растроганный состоявшимся невероятным и во истину выстраданным им достижением, поднялся на ноги. Обращаясь к собравшимся около него спутникам, он торжественно дал вновь открытому острову звонкое богоугодное имя – Сан-Сальвадор, то есть Святой Спаситель. Как они вскоре узнали, сами жители острова называли его собственным экзотичным именем Гуанарани. Будучи совершенно уверен, что он достиг окраинной земли Индии, Колумб соответственно назвал его обитателей «indios». Именно под этим именем в их специфических вариантах они впоследствии вошли во все европейские языки, а само имя стало общим названием для обитателей всего американского континента.

Между тем переименованные в индейцев таино – жители этого острова – с большим опасением, тревогой и любопытством наблюдали за происходившей на их родном берегу совершенно непонятной для них церемонией из ближайших лесных зарослей. Не обнаружив каких-либо враждебных проявлений со стороны белых пришельцев, облаченных в странные одежды, индейцы-таино стали осторожно и робко выходить из своего лесного укрытия, а затем, поборов страх в пользу любопытства, высыпали на берег и вступили с ними в общение. Как оказалось, профессиональные услуги привезенного из Испании переводчика Луиса Торреса с его арабским и ивритом были совершенно неприменимы: обитатели острова говорили на одном из диалектов распространенного на Карибских островах языка из группы аравак, и поэтому всякое общение с ними могло тогда происходить только на всеобщем языке жестов. Как для европейцев, так и для индейцев с этого эпохального момента началась новая эра жизни.

Колумб прекрасно сознавал огромную важность установления дружественных отношений с местными жителями для любых будущих планов и поэтому с первого шага общения с ними стремился расположить их к себе. «Для того чтобы вызвать в них к нам чувство дружбы, поскольку я знал, что это люди, которых следует спасти и обратить в нашу святую веру любовью, а не силой, – записывает он в этой связи в своем дневнике в первый же день пребывания на острове, – я начал раздавать им красные колпаки и стеклянные бусы, которые они вешали себе на шею, да и много всяких других недорогих безделушек. Они были этим превелико обрадованы и настолько стали нашими большими друзьями, что этим было невозможно не восхищаться».