И даже справившись с ездоками, бык не получал покоя. После них на арену выходили бандильеро. Они, окружая исполина, подобно рою пчёл, раз за разом втыкали в его загривок цветные крюки, которые затем, словно сноп лент, колыхались на его шее, но были отнюдь не праздничными украшениями, а скорее траурными лентами, возвещавшими скорый приход на арену тореадора. Последний бой оставлял мало шансов быку: ослеплённый ненавистью и жаждой мести, он уже не мог противопоставить свою силу и быстроту реакции холодному расчёту и гибкости тореро. Очень редкие экземпляры этого племени уходили на заслуженный покой, большинство же колыхалось безмолвными тушами на крюках мясных цехов, устроенных под трибунами. Я видел освежёванные тела тех героев, которым не повезло в схватке с человеком, – их красное мясо с белоснежными прожилками ещё будто кипело необузданной силой животных, навсегда покинувших этот мир и переместившихся под покровительство Аписа или Мневиса в святилище города Атарбехис.

Нет более таких схваток и нет тех людей, кто самоотверженно отдавал свою жизнь на волю случая. Человек будто помирился с природой, в реальности же не оставив ей шансов ответить ему на равных. Я смотрел на каменный круг Пласы де Торос (Plaza de Toros), представляя, что и он так же, как когда-то Колизей, становится просто историей, которую через сто лет будут вспоминать как жестокое и ничем не обоснованное издевательство над животными, а не как элемент культурной жизни людей.

Пройдя вдоль металлического частокола железнодорожного вокзала, мы вышли к проспекту Королевства Валенсии (Av. Del Regne de Valencia). Среди нагромождения каменных махин он показался нам удивительной зелёной лентой, будто вбирающей живительные соки из города и резво стремящейся к старому руслу реки Турия. Бортики стриженых кустов, султаны пальм, дощатые скамейки импонировали провинциальным уютом и спокойствием. Вдоль пешеходных дорожек на прямоугольных пятачках земли располагались песочницы для выгула собак, трёхглазые светофоры подмигивали редким автомобилям, шуршащим шинами по асфальту. Незаметно для самих себя мы вышли к Каррер дель Алькальде Рейг (Carrer del l’Alcalde Reig); здания ушли в тень – и перед нами открылась пустота…

Посадочные огни космической станции плотно обступили улицы, оттеснив их от парковой зоны. На освободившейся обширной территории уже стояли огромные шаттлы инопланетных цивилизаций. Скелетообразные остовы, светящиеся раковины фантастических моллюсков, шарообразные коконы, будто из фильмов про внеземную жизнь, заполнили лоно парка в Городе Наук и Искусств. Ночное освещение делало их ещё менее реальными, и сложно было поверить, что они абсолютно земного происхождения.

После многочисленных паводков и затопления города муниципалитет Валенсии решил отвести реку Турия чуть севернее от городской застройки, а на освободившейся площади сделать парк. В 1991 году архитектор Сантьяго Калатрава запроектировал Город Наук, который не просто живописно вписался в существующий ландшафт, но и стал самым посещаемым местом среди всех городских достопримечательностей. При взгляде на невероятные космические сооружения представляется далёкое будущее – минимум через полвека, а то и вовсе через сто лет. А ведь все эти чудеса появились здесь целых двадцать лет назад, но за прошедшее время не стали менее футуристичными. Плавность изгибов бетонных арок, нарочито выделенные каркасы, словно остовы доисторических животных или раковины гребешков, раскрывают истинную гениальность архитектора.

Законченный образ всего Города Наук и Искусств многократно усиливает впечатление от каждого сооружения в отдельности, при этом ни на йоту не уменьшая уникальности каждого из них. Имя любого из пяти объектов звучит, словно музыка. Палау де лес Артс (El Palau de les Arts Reina Sofía) представляет собой каплевидное здание, напоминающее головоногого моллюска. Сверху его каркас накрывается неимоверной консолью со стометровым вылетом, и если для обычного глаза это смотрится красиво и гармонично, то для конструктора кажется сущим кошмаром. Эта многотонная часть здания, словно парящая в воздухе, имеет только одну точку опоры. Дворец искусств состоит из четырёх сцен для театральных постановок, оперы и концертных выступлений. Футуризм наружного исполнения продолжает своё развитие во внутреннем интерьере.