Вот они смахнули горшок с комода, щербатый сдернул салфетку, и, злорадствуя, спрятал деньги во внутренний карман куртки… Закончив, они упаковали телевизор, плейер, мой старенький ноутбук в широкую сумку. Я медленно пошел за ними.

– Сережа! Сереж! – я с трудом открываю глаза, видение растворяется, и я не понимаю, кто трясет меня за плечо.

– Что случилось? – Ника тревожно заглядывает в открытый дверной проем и переводит взгляд на меня. – С тобой все в порядке?

– Да, – выдавливаю из себя. На секунду опять закрываю глаза и вижу ее. Ту девушку с длинными каштановыми волосами. Она стоит спиной ко мне и оглядывается. Улыбается и кивает. Мне становится тепло. Уходит тревога и пропадает злость.

Я часто их вижу в последнее время. Его, здорового, крепкого. У них обоих светлые и грустные глаза. У него на правой руке массивное кольцо с сапфиром на безымянном пальце. Мужчина и женщина приходят ко мне по одному и вместе. Иногда стоят рядом. Но я чувствую их отдельность. Они не знакомы друг другу. Они не видят друг друга, несмотря на то, что находятся рядом. Мужчина часто мечтательно смотрит куда-то в небо, а девушка нередко хмурится. Я уже привык к ним. К странности их появления в моей голове…

– Надо позвонить в милицию, – Ника достает телефон.

«Лучше в дурдом, – мысленно отвечаю ей. – Похоже, я просто-напросто схожу с ума».

– Не надо никуда звонить, – совершенно успокоившись, говорю Нике. Но ей не нравится мой безразличный тон. Я поднимаюсь с крыльца и захожу в дом, поднимая разбросанные вещи.

– Тут все разбито! Кто же это сделал? Тебя ограбили! Надо вызвать милицию. Не трогай ничего! – кричит Ника. – Я звоню!

– Нет, я сказал, – впервые я повышаю на нее голос. Она замолкает. Я чувствую запах ее духов. Но почему-то Ника сейчас кажется очень далекой, хотя стоит рядом.

– А ты чего приехала? – я смотрю на часы. Стрелка только приближается к пяти утра.

– Соскучилась, – растерялась она, и я вспомнил, что вчера вечером Ника была в гостях, и мы не виделись.

– Прости, – я извинился за грубый вопрос, удивившись самому себе.

– Виталик, ты не мог бы подъехать срочно? У нас беда, – Ника все-таки позвонила.

– Кто тебя просит? – раздражаюсь я. – Чего ты лезешь не в свое дело?

Но Ника не слышит и снова набирает номер:

– Алла! Алла, извини за ранний звонок. Приедь, пожалуйста, к Сергею. Да, сейчас.

– Да ты обалдела, что ли?

– А что делать? Мне страшно! – Ника начинает всхлипывать и, подойдя ко мне, утыкается мне в грудь. Я обнимаю ее и оглядываю комнату, думая о том, с какого угла начать разгребать.

Через полчаса бесполезного стояния с Никой, которая не отпускала меня, обнимая за шею, приехал Виталька с Аллой.

– Ничего себе, – почесывая в затылке и перешагивая через предметы, Виталька обходил дом. – Это вообще, что?

Алка без лишних вздохов быстро сориентировалась и, командуя Никой, стала прибираться в комнатах.

– Это щербатый, – рассказывал я Витальке, когда мы пытались собрать кровать. – Помнишь ту драку в спортбаре? Я ему зубы выбил. А он на заводе в одном цехе со мной. Выследил и отомстил.

– Вот сука! – Виталика захлестнула злоба. – Ну не жилец он теперь. Я ему все руки вырву! Я их шайку пэтэушную знаю.

– Ты кровать держи! – я еле успел убрать ногу, потому что Виталька, размахивая рукой, бросил тяжелую боковину. У меня не было злости. Оцепенение давно прошло, и вернулась смертельная усталость. Мне было досадно. И хотелось спать. Сон мне сейчас казался верхом блаженства. Ломило спину и ныло тело. Я был готов умереть, лишь бы только лечь и не слышать, и не видеть больше ничего.

– И денег нет? – Алка подошла к нам. – А я говорила тебе! Ведь я предупреждала!