Кдан относился к Южному племени. Он проживал с семьей в бедной деревеньке под названием Банджипол. Его мать разводила тутового шелкопряда и ткала, а отец возделывал рис. Однако кормилец семейства рано умер и был предан Агни. Наверное, все плохое в жизни Кдана началось еще тогда, со смертью отца. У него появилась цель, только вот удачно реализовать ее он не смог. Сейчас, сидя у ног любимого учителя, Кдан отчаянно пытался понять, в какой момент все пошло не так, как надо. Неужели тот кшатрий предал его? Видно, судьба свела его с араком19…

Госпожа Самнанг ласково коснулась его скулы.

– Все будет хорошо. У тебя есть одно желание, которое они обязаны будут исполнить. Тебя не посмеют убить.

Кдан нервно облизнул губы.

Этот жест он повторил чуть позже на панчаяте20 перед толпой важных старейшин, облаченных в белые одеяния. Брахманы так сурово осматривали его, словно желали кремировать одним только взглядом.

Кдан сложил ладони в сампэах21 и низко склонил голову, являя тем самым полную покорность.

– Брахмачарья22, ставший отступником и наказанный в соответствии с законом, выжил и стоит перед нами, – заунывно начал старейшина. – Небо проявило к отроку благосклонность, и он имеет право высказать одно желание, которое будет исполнено по мере наших сил и возможностей.

Кдан хорошо понимал, что ему следует попросить. Учитель дала мудрый совет. Однако, когда настала пора говорить, он поднял голову и сказал то, чего от него никто не ждал:

– Я желаю стать паломником и участвовать в походе за амритой.

23

Удивление вперемежку с отвращением отразились на лицах старейшин. Кдан старался не смотреть на учителя. Он почти никогда не следовал ее советам. Гнетущее молчание воцарилось на собрании мудрецов: что решить им? Желание отрока, прошедшего смерть, священно и надлежит быть исполненным. Однако оно вступало в противоречие с другим правилом, согласно которому в храмовый лабиринт мог зайти только представитель воинов. Слишком много предписаний и мало толкований, как рассудить?

Тогда, посовещавшись, тощий старейшина, похожий на побег бамбука, суровым дребезжащим голосом провозгласил:

– Да будет так. Брахмачарье разрешено участвовать в храмовом паломничестве, однако он должен учитывать несколько моментов. Если он вернется с амритой, то останется в варне воинов и сможет продолжить обучение. Однако если паломник придет с пустыми руками, то станет неприкасаемым, будет с позором изгнан из Королевства, а весь род его и семья будут прокляты на несколько поколений вперед.

Кдан почувствовал, как нервная дрожь охватывает все его тело. Семья не должна пострадать за его ошибку. В карих глазах его отразилась немая мольба, когда он смотрел на старейшину.

– Такова воля Совета, – непримиримо добавил мужчина, очевидно, почувствовав на себе умоляющий взгляд отступника.

На этом все закончилось: Кдану разрешили несколько дней пожить в гурукуле перед тем, как отправляться в лабиринт. Другие брахмачарьи не разговаривали с ним. Когда раскрылся его обман, некоторые ученики искренне пожалели Кдана: ведь бедняга был осужден на смерть. Однако теперь, когда он, живой и невредимый, неприкаянной тенью ходил между ними, они всячески сторонились его. Стена непонимания была возведена одномоментно: во-первых, Кдан был из другой варны. Во-вторых, он солгал во время обучения. Все его действия выглядели нелогичными и святотатственными, ибо он нарушил дхарму24.

Гуру Самнанг в последние дни тоже была предельно холодна с ним: очевидно, брахмана так и не смогла простить ученика за то, что он отказался следовать ее мудрому совету.