– Вы окаменели, что ли? – язвительно пошутил Ваен. Кдан очнулся от тяжелых мыслей и удивленно покосился на громилу.

– Я говорю, не заметили, как странно пахнет?

Кдан шумно втянул носом воздух, и лицо его тут же скривилось.

– Ты прав, кшатрий, – покладисто согласился он. – Воняет так, словно здесь пировали ракшасы. И забыли убрать за собой.

Они принялись внимательно оглядываться. На самом деле не только запахи вызывали удивление, само молоко сделалось странным. Поверхность океана приобрела тусклый цвет с мерзким желтоватым налетом, иногда наверх всплывали крупные творожистые сгустки, от которых исходила та самая нестерпимая вонь. В некоторых местах со дна поднимались желтые пузыри; казалось, они налиты оливковым маслом.

– Океан… словно прокис, – заметил Кдан, неловко запнувшись. И впрямь странная выходила фраза.

– Купаться в нем уже явно не хочется, – согласилась с ним Софира.

– Если мы тут пробудем еще хоть сколько-нибудь, меня стошнит, – пожаловался Ваен, с отвращением наблюдая за творожистыми сгустками.

– Странно, почему океан мог испортиться…

– Ты же у нас все знаешь, свинопас. Вспомни какую-нибудь занятную историю.

Но Кдан отчетливо помнил лишь одну – про взбалтывание Молочного океана. Всеми прочими он интересовался в меньшей степени, ибо они не приближали его к цели. Ему следовало лучше учиться в гурукуле, а он отдавал предпочтение только тому, что, по его мнению, могло ему пригодиться.

– Ничего не видно… Даже гора Меру исчезла, бонг прох67.

Софира была права – священное место растворилось в ядовитых испарениях, бедные паломники потеряли свою путеводную звезду, куда теперь плыть? Отчаяние постепенно завладевало их юными сердцами. Неужели они проиграют, столько всего преодолев? Погибнут в этом странном океане, где все расплывчато и неясно, точно их будущее? Каждый из них положительно не мог смириться с таким исходом.

Неожиданно раздался странный звук, и бамбуковый плот стал двигаться медленнее, словно преодолевая сопротивление. Ваен погрузил весло в воду и почувствовал, как оно уперлось во что-то твердое.

– Земля…– тихо произнес кшатрий. И был его голос слишком безрадостен для того, кто после затяжного плавания оказался, наконец, на долгожданной суше – и неспроста. Здесь не должно быть никакой суши! Она появилась перед ними как непреодолимая преграда; вдобавок тут смердело так, что, казалось, поблизости находится гора мертвых тел, которые отчего-то забыли кремировать.

– Можем остановиться здесь ненадолго и поесть… Хотя у меня внутренности скручиваются в узел от вони…

– Плохая идея, – отрывисто возразил Кдан. – Мне тут не нравится.

– А что ты такой нежный, свинопас? Прости уж, выбирать не приходится. Туман, дороги не видать. Куда плыть?

Как бы Кдану ни нравилось это место, в глубине души он понимал, что Ваен прав. Болезненное томление охватило его сердце – они вроде уже так близки к горе и заветной амрите, цель звала его, манила, околдовывала, лишала рассудка! Раздражительность страшной силы охватила все его существо.

– Хорошо, хорошо, – сухо отчеканил он. – Переночуем на этом острове. Но завтра же продолжим путешествие.

– Возможно, тут нет завтра, – с тихой грустью возразила Софира. – Ты пытаешься судить по нашему миру, а тут все не так.

Кдан промолчал. Девчонка, конечно, тоже была права. Но именно от этого она раздражала его еще больше.

Совместными усилиями они затащили плот на куцый берег. О, как он отличался от того первого, райского! Песчинки тут были грязновато-серого цвета, точно молотый белый перец. Никакой растительности здесь не наблюдалось, впрочем, может, она и имелась, да только ее не было видно из-за ядовитого морока, поднимавшегося над протухшим океаном. Песок под ногами словно являлся отражением неба – такого же безрадостного, унылого, скорбного. Даже не верилось, что это небесный мир, где обитал сам Индра, – слишком уж он походил на земной, обычный. Ужасно клонило в сон. Юноши до смерти устали – ведь они довольно продолжительное время гребли, не давая себе ни малейшей передышки. Впрочем, и Софира чувствовала себя не лучше.