– Скилаер, пора уходить, – простонал Локи.

Он был весь в поту, а отблески языков пламени, возникшие из-за входа в атмосферу и отбрасываемые через лобовое стекло, делали его лицо неестественно красным. Наверняка и я выглядел не лучше. Не знаю, почему, но это показалось мне ужасно забавным, и я расхохотался.

– Что случилось?.. – спросил Локи, испугавшись вспышки моего неожиданного веселья.

– Локи, скажи, а у меня сейчас такая же красная рожа, как у члена племени Патумба с планеты Иинау, танцующего у ритуального костра? – спросил я, смеясь и рукавом стирая со лба пот.

Тыча в меня пальцем, Локи расхохотался.

Неуправляемый «Ревулан» падал на Кали со скоростью астероида. Мы не успевали спастись: времени было мало, вариантов тоже.

Вдруг Локи перестал ржать и выпучил глаза.

– Командир, нам больше не нужны двигатели! – Не дождавшись моего ответа, он начал клацать переключателями на панели приборов.

Я сразу же догадался, какая идея пришла в голову Локи.

– Ты гений! Это может сработать, а ну-ка, давай попробуем посадить нашу малышку!

Локи перевёл всю энергию на маневровые двигатели. Мы падали с прежней скоростью, но сейчас у нас хотя бы появилась возможность повлиять на траекторию падения.

Огненные языки с лобового стекла исчезли. Теперь мы могли видеть поверхность планеты Кали, почти сплошь покрытую лесом; справа по курсу тянулась высокая горная цепь, увенчанная снежными шапками, а прямо под нами расстилался безбрежный океан зелени. Густой лиственный лес рассекала голубая гладь широкой реки. Сверху она выглядела словно стальной меч, лежащий на мягкой зелёной подушке.

Внезапно воцарилась тишина. Мы прошли плотные слои атмосферы; вибрация прекратилась.

– Красиво, – прошептал Локи, раскрыв рот от восхищения.

– Налюбовался?.. Теперь давай попробуем задрать ему нос, – предложил я, имея в виду корабль.

Локи перевёл всю энергию на маневровые двигатели. Мы по-прежнему падали, но теперь уже могли влиять на траекторию падения. Крепко вцепившись в штурвалы, мы изо всех сил пытались изменить курс этого практически неуправляемого снаряда весом в более полумиллиона тонн.

Получалось так себе, однако постепенно нам удалось выровнять его по горизонту и вывести из крутого пикирования. Лес приближался катастрофически быстро. Будь у «Ревулана» крылья, то они бы помогли планировать, но приходилось работать с тем, что есть.

Скорость стала предельной, но погасить её было нечем. Если бы мы передали энергию на тормозные двигатели, то окончательно потеряли бы контроль над кораблём.

А лес всё подступал; в этом зелёном море мы уже различали отдельные кроны деревьев.

– Скилаер, для меня было честью служить с вами, – принялся прощаться Локи.

– Отставить сантименты! Сейчас мы его как пёрышко… – Не успел я договорить, как нос «Ревулана» острой бритвой начал косить верхушки деревьев, зарываясь и увязая в них всё глубже и глубже.

В лобовое стекло полетели ветки, листва и громадные сучья; на мгновение мне даже показалось, что об стекло кто-то ударился – то ли птица, то ли животное.

– А-а-а-а-а-а-а!.. – завопили мы, будучи уже не в силах сдерживать страх.

Удар.

Я пришёл в себя. Тело пронзала боль, а в ушах звенело. С трудом открыл глаза. На мостике было темно; лишь сквозь заваленное деревьями стекло кабины просачивался слабый свет. Я посмотрел на Локи – он висел на пристяжных ремнях, на первый взгляд целый и невредимый, только без сознания.

– Локи! Локи, очнись! – Он не отвечал.

Отстегнув ремень, я упал на пол и, превозмогая боль, на четвереньках пополз в его сторону. Опираясь о пилотное кресло, я поднялся и потянулся к бедняге в надежде привести его в чувство.