Агата тут же бежит к нему. Рядом с Димой нет свободного места, поэтому Агата садится к нему на колени, обнимает его. И вдруг замечает, что пол под ногами начинает проваливаться…

Это вовсе не концертный зал, это – салон самолета. И этот самолет терпит крушение. Раздается страшный рев. Дима и Агата повисают на кресле словно на ниточке над разверзнувшейся бездной. Агата вцепляется в Диму, что есть сил. Мысль о скорой смерти пронзает ее затылок ледяной волной:

– Не отпускай меня! НЕ ОТПУСКАЙ!!! – Агата вопит, ужасаясь спокойному безмолвию происходящего – никто кроме нее не реагирует на крушение: зрители-пассажиры сохраняют мертвенную неподвижность, смуглая девушка продолжает читать монолог, даже Дима спокоен.

– Не бойся. Ты умрешь не так, – говорит Дима.

Агата поднимает на него вопросительный, полный ужаса взгляд:

– Что ты сказал?

– Вот твой убийца. Разве ты не видишь?..

Лишь сейчас Агата замечает отвратительные черные пальцы, обхватившие спинку соседнего кресла. Она слышит мерзкий монотонный смех и с криком просыпается…

– Ты чего? – испуганно спрашивает Дима. Он уже одет и собирает какие-то бумаги в кейс.

– Кошмар приснился… – Агата озирается в темноте. – Жуть какая-то. Мне вообще никогда не снятся кошмары… Который час?

– Рано еще. Извини, не хотел тебя разбудить.

– А ты что, уходишь?

– У меня дела, – Дима смотрит на часы. – И я ужасно опаздываю.

Агата высвобождает руки из под одеяла и протягивает их к Диме. Дима улыбается, откладывая документы, плюхается на кровать и покрывает Агату поцелуями:

– Неужели такое счастье возможно, а, Агатка?

– Так приятно проснуться рядом с тобой…

– Теперь так будет всегда, – Дима нежно целует губы Агаты. – Кстати, – он слегка отстраняется, – вчера вечером, когда ты совершенно предательским образом отрубилась, я был в аптеке.

– Да что ты говоришь?

– И купил все, что тебе прописал твой врач. Теперь особенное внимание – принимать по рецепту, не самовольничать, договорились? И вообще, ложись-ка спать. Я бы сам с удовольствием…

– Я уже не усну.

– Тогда смотри телек, не знаю, отдыхай. Позвони Регинке, кстати. У тебя вчера сотовый разрывался.

– Что ты на меня так смотришь?

Дима улыбается:

– Как?

– Будто видишь первый раз в жизни.

– Потому что я тебя люблю, глупышка ты моя.

– Ах, да…

– А ты меня любишь?

Вместо ответа Агата снова притягивает Диму за плечи и изо всех сил прижимается к нему. Он целует ее. За нежными и медленными поцелуями следуют более чувственные.

– Стоп… – Дима резко отстраняется, – надо остановиться, иначе тебе несдобровать. Агатка, я серьезно – отпусти. Мне бежать надо!

– Нет! – хнычет Агата.

Со смехом высвободившись из ее объятий, Дима заканчивает сборы и выходит за дверь.

– Завтрак на столе, – говорит Дима в дверях.

– Спасибо.

– До вечера. Не скучай тут без меня.

– Я буду скучать.

– Я тоже. Не забудь на чем мы остановились, – Дима подмигивает. Агата отвечает ему улыбкой, сонно отводит волосы с лица и какое-то время лежит, бесцельно разглядывая незнакомый потолок. Затем встает и выходит из спальни. При Диме ей было неловко все разглядывать, но теперь, оставшись в одиночестве, любопытство требует удовлетворения.

Холостяцкая квартира для жизни в свое удовольствие оказывается довольно точным отражением своего хозяина: просторная, с современным красивым ремонтом в японском стиле; с огромной светлой кухней, глянцевыми столами и шкафами. На столе Агату ожидает обещанный завтрак: «Оладушки». Жуя на ходу, Агата оказывается в уютной гостиной, затем попадает в кабинет. На стене напротив окна – множество фотографий в одинаковых рамках. На каждой – улыбающийся Дима. Его фирменная хмурая улыбка, по которой Агата бережно проводит пальцами. Его Друзья. Родители. Девушки… На некоторых снимках Дима запечатлен с ними в обнимку. Над диваном – фото во всю стену с изображением Токио: урбанистический хаос из стекла и бетона, подсвеченный яркими красками уличной рекламы.