– Брось, Андрей, для них в этом весь смысл жизни, Франческа обожает готовить, а Марио – угощать. Я уже месяц ужинаю у них каждый день. Марио просил приносить бутылку вина, и все, остальное готовят они. Я один раз не пришел, они на меня обиделись, отказывались брать вино.

– Хорошо, Вернер, я приду. Но мы с тобой сегодня сходим на рынок и купим фруктов, овощей, мяса и свежей рыбы к столу. Ты ведь хорошо знаешь этот городок, покажешь, где рынок?

– О’к, на рынок лучше утром, пока хороший выбор и все свежее, – согласился я.

– Ну так поехали прямо сейчас.

Андрей опять сходил переодеться. В динги он спустился, как и вчера, в светлых льняных брюках и рубашке, с ботинками в руках. Мы добрались до берега и прогулялись в город. На рынке Андрей купил два пакета свежих продуктов. В винной лавке мы взяли полдюжины бутылок вина.

– Ты всегда выходишь в город при полном параде? – спросил я.

– И в город, и в гости, и даже на своей яхте, если стою в марине. Не могу представить себя в городе в шортах и шлепках.

– Но ведь жарко и неудобно.

– Женщинам тоже неудобно на каблуках, но ведь ходят же.

– Чем тебе так не нравятся шорты и шлепки?

– Голые ноги я признаю только женские. Но ты не смущайся, я терпим к привычкам окружающих. Считай это моей странностью.

К обеду мы вернулись в бухту. Я высадил Андрея на его яхту. Один пакет с продуктами он оставил у меня в динги и попросил завезти его к Марио и Франческе.

Я подплыл к яхте Марио. В кокпит вышел он сам и буквально силой втащил меня на яхту.

Марио и Франческа набросились на меня с двух сторон:

– Ну как? Ты с ним говорил?

– Он придет?

– Все нормально, он угостил меня завтраком и согласился прийти, только настоял на том, чтобы купить продуктов для ужина. Вот пакет. И там еще пара бутылок вина от меня.

– Ну, это уже лишнее, ты зря согласился на продукты, у нас всего полно, – сказала Франческа.

– Ничего, – сказал Марио, – сегодня за ужином сами все ему объясним.

– Какая роскошная баранина! – воскликнула Франческа, заглядывая в пакет.

– Садись обедать, – настаивал Марио, и я не нашел в себе сил отказать ему.

Вечером я заехал за Андреем, и мы поднялись на борт яхты Марио. Разгалялся неприятный ветер, поэтому мы устроились в кают-компании. Франческа угощала нас сытным ужином, Марио не забывал подливать вина себе и всем остальным. Марио с Андреем завели шутливый спор – чья мафия круче, итальянская или русская. Марио указал на свою гладкую лысую голову и пошутил, что его с Андреем прически отличаются так же сильно, как итальянец отличается от русского.

Так как к этому моменту все успели принять по хорошей дозе спиртного, в разговор вмешался я:

– У нас в Европе бытует мнение, что у русских какая-то особая, загадочная душа. Так вот, я в этом вопросе разобрался, нет там никаких загадок. Все рационально объясняется, если поразмышлять. У меня есть теория, почему русские такие угрюмые, мало улыбаются и вообще другие.

– Ну-ка, ну-ка, очень интересно было бы познакомиться с твоей теорией, – оживился Андрей.

– Да, уж, выкладывай, Вернер, – обрадовался Марио в предвкушении жаркого эмоционального спора.

Я продолжил, собрав разбегающиеся хмельные мысли:

– Пара моих приятелей побывали в России. Так вот, они рассказывали, что там зимой бывает минус десять, пятнадцать и даже двадцать градусов. И это считается нормальной температурой. Русские говорили, что бывает и минус тридцать, но я думаю, они это преувеличивают. Минус тридцать, конечно, красивая сказка. Вот и представьте себе, много вы наулыбаетесь встречным прохожим, когда у вас щеки сводит от мороза в двадцать градусов? Отсюда их угрюмость и неулыбчивость.