– Ты хочешь сказать, мама не говорила тебе, что Рэй не оставил ей ни цента? – спросила я.

– Она сказала только, что он умер, и больше ничего.

– Это когда ты звонил в девяносто восьмом?

Чарли уставился в пол.

– Да, верно, – тихо произнес он. – Но я и не думал, что ее вот так запросто вычеркнут из завещания.

– Да уж. Рэй все завещал сиделке, которая ухаживала за ним после смерти Эдит. Бедная наша мамочка, вечно ее облапошивали.

– И как же ей удавалось сводить концы с концами?

– У нее была маленькая пенсия от школы. Потом еще социальная страховка… вот, пожалуй, и все. Я предлагала ей свою помощь, но она, разумеется, отказывалась. Хотя я и могла себе это позволить.

– Ты все там же, в рекламном агентстве?

– Боюсь, что да.

– Но ты теперь, наверное, занимаешь высокий пост?

– Всего-навсего старший копирайтер.

– По мне, так звучит солидно.

– Деньги платят неплохие. Но в нашем деле есть такая присказка: «везучий копирайтер – это оксюморон». Хотя жаловаться грех: работа есть, к тому же позволяет оплачивать счета. Жаль только, что мама не разрешала мне оплачивать ее счета. Она твердо стояла на своем и ни за что не хотела брать у меня деньги. В общем, одно из двух: либо она подпольно играла в канасту, либо занималась прибыльным бизнесом от организации «Гёрлскауты».

– Ты намерена избавиться от этой квартиры? – спросил Чарли.

– Ну, уж точно не собираюсь устраивать здесь музей… – Я в упор посмотрела на него: – Знаешь, тебя ведь нет в завещании.

– Я… мм… не удивлен.

– Собственно, и наследовать-то особо нечего. Незадолго до смерти она сказала мне, что у нее есть небольшая страховка и какие-то акции. Может, тысяч на пятьдесят в общей сложности. Очень плохо, что ты не общался с ней в последние полгода. Поверь мне, она не хотела вычеркивать тебя из завещания и вопреки всему надеялась, что ты все-таки позвонишь хотя бы раз. После того как ей сказали, что рак неизлечим, она ведь написала тебе, разве не так?

– Она ни словом не обмолвилась в письме о том, что умирает, – сказал он.

– А что-то изменилось бы?

Он снова отвел взгляд. Мой голос был по-прежнему твердым и спокойным.

– Ты не ответил на ее письмо, ты не ответил на мои сообщения, которые я оставила на автоответчике. Что, должна сказать, было твоей стратегической ошибкой. Потому что, если бы ты показался ей на глаза, сейчас бы делил со мной эти пятьдесят штук.

– Я бы никогда не претендовал на долю…

– Ах да. Принцесса настояла бы…

– Не называй так Холли.

– С чего вдруг? Она ведь Леди Макбет в этой истории.

– Кейт, я действительно пытаюсь…

– Сделать что? «Залечить раны»? Достичь «согласия»?

– Послушай, я никогда не имел ничего против тебя.

– Я тронута. Очень жаль, что мама не видит этого. Она всегда наивно надеялась, что все помирятся и, возможно, она снова увидит своих внуков с Западного побережья.

– Я собирался позвонить…

– Собирался – этого недостаточно. Собирался, но не собрался.

Мой голос стал громче. До меня вдруг дошло, что гостиная опустела. Это заметил и Чарли, потому что он прошептал:

– Пожалуйста, Кейт… я не хочу возвращаться с таким плохим…

– Чарли, а чего ты ожидал, черт возьми? Мгновенного примирения? «Поля чудес»? Что посеешь, то и пожнешь, приятель.

Кто-то умиротворяюще коснулся моей руки. Тетя Мег.

– Отличная проповедь, Кейт, – сказала она. – И я уверена, Чарли уже уяснил твою точку зрения.

Я перевела дух. И, чуть успокоившись, произнесла:

– Да, я надеюсь.

– Чарли, сходи на кухню, налей себе что-нибудь выпить, – предложила Мег.

Чарли сделал, как велели. Драчунов развели по углам.

– Успокоилась? – спросила Мег.

– Успокоишься тут, как же, – проворчала я.