– Шалахо, – не отрывая взгляда от смартфона, ответила она тихо.

– Чего?! Какая еще шалахо?! – с раздражением выпалил Сергей.

Кира с трудом отлепила взгляд от телефона и, с улыбкой посмотрев на коллегу, пояснила:

– Армяне не танцуют лезгинку. Они танцуют шалахо.

При виде этой улыбки Ребров слегка остыл, но всё-таки не без сарказма продолжил:

– Да хоть танцы с бубном. Ты понимаешь, что он нам сейчас ой как будет «рад»?

– Понимаю. Поэтому думаю, как это всё преподать ему. Ведь это точно он.

– Да кто «он»-то?

– БЗ.

Кира начала с истории, которую ей рассказала подружка, – истории о датском полицейском и маньяке-убийце. В ее подлинности Сергей сомневался, но, когда капитан дошла до фактов и совпадений, сомнения сменила тревога. Девушка хотела, чтобы напарник поддержал ее в предстоящем разговоре с Агановым, когда она будет просить его подключить к расследованию Интерпол, а точнее, попросить датского детектива присоединиться к ним немедленно. Затея казалась бредовой даже Реброву, а о полковнике и говорить было нечего. Хотя, надо признаться, ему было чертовски интересно увидеть уже знаменитого по рассказам Киры комиссара копенгагенской криминальной полиции Ливана Олсена.

Время в пути пролетело незаметно. Офицеры наконец подъехали к дому Аганова.

– Товарищ полковник, добрый вечер, – монотонно произнесла Кира в динамик смартфона.

– О! Кирочка! Ахчи![15] Приветствую тебя! – явно будучи навеселе, ответил полковник. Он никогда так не обращался к Виннер.

– Сергей Борисович, нужно поговорить!

– Я слушаю! – под фоновые звуки музыки на заднем плане продолжал Аганов.

– С глазу на глаз.

– По скайпу позвони тогда! – шутил подвыпивший начальник.

– Мы с Ребровым у ворот вашего дома.

– О как?! – удивился Аганов и одновременно начал трезветь.

– Так это… Заходите…

За черно-коричневыми электрическими воротами уже стоял в полурасстегнутой белой рубашке Аганов. В руках у него была бутылка коньяка и три коньячных бокала.

Полковник кивнул головой в сторону одного из гостевых домов и сказал:

– Нам там будет удобнее.

На территории находились один двухэтажный и два гостевых одноэтажных дома. В большом, центральном, где на данный момент было шумно и весело, играла музыка и силуэты людей мелькали в окнах. Два домика по бокам, где лишь тусклый свет подсветки придавал жизни зданиям, хранили тишину.

Удобно расположившись в доме слева, полицейские продолжили разговор. Аганов разлил спиртное по бокалам и жестом дал команду выпить. Все трое осушили содержимое бокалов. Напиток благородным каскадом прошелся по организмам.

– А теперь выкладывайте, – серьезно, словно отрезвев, сказал Аганов.

Набрав смелости, Кира сообщила:

– У нас четырнадцать дней. Нам нужно отнестись серьезно к этому убийству, иначе нас ждут горы трупов и море неприятностей.

– Подробнее, – макая лимон одной стороной в заранее подготовленную тарелку с растворимым кофе и сахаром, властно произнес полковник.

– Убийца этой девушки – международный преступник. В Дании он три года подобным образом терроризировал несколько городов. Нам нужно его остановить раньше, чем это откроется широкой общественности.

Аганов перевел взгляд с Киры на Реброва:

– А ты тоже так думаешь, Сережа?

– Я только сегодня узнал эту историю. И я с трудом, но верю Кире.

– Ну, допустим, ты права. Что от меня-то нужно?

– Привезите из Копенгагена в Питер того комиссара, который вел дело.

– Как? Бандеролью? – улыбаясь, ответил полковник и повторно наполнил бокалы.

– Из газет я узнала, что он в отставке. Давайте пригласим его в качестве независимого эксперта!

– А если он не согласится? – подвигая бокалы к гостям, спросил Аганов.