– Дамир Муратович просит вас быть готовой сегодня к ужину и спуститься вниз. Он вернется к десяти.

– Спасибо, – поблагодарила я и закрыла дверь. Препираться с Мартой глупо – она все равно раз за разом станет повторять одно и то же, как заведенная пластинка.

Плюхнулась вместе с коробкой на кровать и обреченно выдохнула. Ну вот и все. Мало мне было всего происходящего, а теперь еще Дамир будет издеваться. Но хуже всего даже не это. За прошедшие дни я так истосковалась по обычному человеческому общению, что уже и стыд притупился. Потерплю. Зато хоть поговорю нормально с кем-то. Главное – не вспоминать о произошедшем той ночью и вообще вести себя так, будто ничего не было.

А еще я безумно тосковала по своему любимому второму «Б» классу. Меня наверняка уже уволили – либо за прогулы, либо Дамир подсуетился. Он ясно дал понять, как относится к моей работе. Все бы отдала, лишь бы сейчас оказаться в шумном классе с учениками. Но…

Отогнав грустные мысли, я все же обратила внимание на коробку. Золотыми буквами на ней было выгравирована марка, а атласные ленты так и манили потянуть и поскорее заглянуть внутрь. Даже интересно, что там. И только открыла коробку, как изумленно ахнула, прикрывая рот ладонью. Подхватила легчайшее вечернее платье в пол и бросилась к зеркалу. Приложила к себе, примеряя – надо же, сядет идеально по фигуре. Нежный белый верх, длинные рукава и темно-синяя юбка. «Ручная работа» гласила надпись на этикетке. Наверное, стоит баснословных денег… И это платье для обычного ужина?

******

Уже в десять, спускаясь по лестнице в этом великолепии, я едва сумела унять внутреннюю дрожь. Дамир ждал меня внизу. Сжал пальцы, окинул собственническим взглядом и, кажется, остался доволен. А потом направился в столовую и потянул меня следом. Свечи, полумрак, вино или шампанское в ведерке со льдом. И мы совершенно одни. Это нервировало больше всего.

Дамир не произнес ни слова – отодвинул стул, усадил меня, налил вино, занял место напротив. Только пожелал приятного аппетита. Молча кивнула и опустила глаза. И двадцать минут усиленно делала вид, что меня интересует исключительно еда в тарелке. Чувствовала кожей, что он смотрит, но не могла заставить себя ни посмотреть в ответ, ни что-либо спросить. Даже кусок в горло не лез. Вместо этого я нервно пилила кусочки мяса в тарелке по десятому кругу и так переживала, что выпила уже второй бокал вина – первое, до чего дотянулась.

– Я… не могу так, Дамир, – со звоном я отложила вилку и решилась поднять на мужчину взгляд.

Вздрогнула, когда заметила, с каким видимым наслаждением он пьет алкоголь, не отрываясь глядя на мои ключицы. Как будто не вкус напитка смаковал, а голыми плечами наслаждался. Я хмуро поежилась. Моментально вспомнились его горячие сильные руки, бесстыдные ласки, эти страстные поцелуи, от которых оставались влажные дорожки на шее. И тут меня как осенило – он смотрит на оставленные им же засосы!

– Дамир, – позвала я, едва справившись с волнением, и лишь тогда мужчина поднял на меня затуманенный взгляд.

– Да, детка? – облизнул губы, как будто они пересохли от жажды.

– Я не могу так жить.

– “Так”?

– Взаперти!

– Ты можешь выходить на улицу. Мне сказали, что ты сама сидишь в четырех стенах.

– Ты не понимаешь. Я хочу вернуться на работу.

– Ты это о школе? – насмешливым тоном поинтересовался Дамир, – Работать за эти копейки? С чего вдруг я должен на это соглашаться?

– Что в этом такого? Да, может быть платят там не так много, но я очень люблю учить детей! Я всю жизнь мечтала стать преподавателем!

– Зачем тебе вообще нужны чужие дети, если могут быть свои? Вот родишь – учи и воспитывай. Своих, а не чужих. А пока наслаждайся свободой.