Ну и правильно сделал, иначе мегера скандал потом закатит, что он её никогда не поддерживает. Знаем, проходили уже.

Вечер плавно идёт своим чередом, от выпитого алкоголя мужчины добреют, разговоры становятся громче и дружественнее. Явный запах спиртного висит в воздухе, отчего голова начинает болеть.

Поднимаюсь с места, чтобы выйти подышать чистым воздухом, иначе подать десерт не хватит сил. Хоть сама не пью, но есть ощущение, что надышалась, и от этого меня саму повело.

Подхожу на кухне к стеклянной двери в пол, ведущей на заднюю часть двора, в порыве протягиваю ладонь, чтобы распахнуть её, но замираю. Взгляд цепляется за собственное отражение. Прохожусь по внешнему виду с головы до ног и грустно вздыхаю. Ну на кого я похожа? Девочка-подросток, честное слово.

В то время, как сверстницы имеют пышные формы, я на их фоне теряюсь: маленький рост, худенькая фигура, хоть и с красивыми изгибами, как у мамы. От неё мне передались и глаза. Голубые, как морской океан.

Снимаю заколку с головы, распуская длинную кудрявую шевелюру, откладываю предмет в сторону и растрёпываю белые локоны у корней. Надоели эти завитушки, нормально не расчешешься, постоянно путаются, то и дело хочется взять ножницы да срезать их.

– Привет, красотка, – медовый голосок Демьяна звучит за спиной. – Наконец, одни.

Окосевший от алкоголя парень движется в мою сторону,

– К сожалению, – закатываю глаза, бросив на него короткий взгляд, но сразу отворачиваюсь.

– Почему на сообщения не отвечаешь? – ах, да, забыла рассказать, плюс ко всему Демьян ещё и достаёт глупыми сообщениями, постоянно зазывая на вечеринки и какие-то тусовки. Он старше меня на два года, но тупее на целую ступень эволюции.

– Не интересно, – отвечаю сухо всё в том же положении, разглядывая пожелтевшие листики деревьев в темноте.

– Я или сообщения? – в край обнаглев, хватает локоть и рывком поворачивает к себе лицом, чтобы добиться должного внимания. Слишком явная разница в росте даёт о себе знать, приходится запрокинуть голову, чтобы ошалело взглянуть в светлое лицо.

– Всё вместе. И руки свои распускать не нужно, – вырываюсь, убивая уничтожающим взглядом.

– Хорош ломаться, Лиз, – делает неспешный шаг назад. По-хозяйски опирается поясницей на столешницу и с видом господина положения убирает руки в карманы брюк, пока я нервно приглаживаю растрепавшиеся волосы. – Всё я про тебя знаю, раскусил.

– И что же? – меня определённо начинают забавлять глупости, льющиеся из подвыпившего Шведова младшего.

– Строишь из себя правильную недотрогу. Хочешь показаться не такой, как все, особенной. Зацепить, мол, чистотой, – ухмыляется, играя мимикой.

Не выдержав, начинаю смеяться. Демьян расценивает мой смех за согласие с его бредом и подаётся вперёд, обвивая рукой талию.

– С ума сошёл? Отпусти немедленно! – мысленно вся подбираюсь. Ещё никогда и никому не позволяла зажимать себя вот так откровенно. У меня не было и нет парня, я не целовалась и не подпускала близко мужской пол, потому что мне тупо это было не интересно. Учёба и только учёба. – Шведов, отпусти я сказала, совсем обалдел? – пытаюсь вырваться, упёршись в твёрдую грудь.

– Давай подёргайся ещё, подогрей интерес к себе, – самое ужасное, происходит дальше: его наглая ладонь с поясницы опускается на мою пятую точку, нахально сжимая сквозь плотную ткань джинс. – Хочу я тебя, понимаешь? Наигрался уже в эти кошки-мышки, не дети больше.

– Не смей! Я кричать сейчас буду! – всё тело начинает трясти от страха, ужаса, что сейчас кто-то может увидеть. Что Демьян не слышит слова и подталкивает к стене, что он бессовестно распускает руки и уже наклоняется для мерзкого поцелуя.