Служанка, мертвая девица, которая и при жизни мне не угрожала, а теперь и вовсе не была страшна. Я убеждала себя, что приняла верное решение, от этого стало немного легче. Лада существует хотя бы для того, чтобы не допустить коварства и беды большой.

Весь день я провела в раздумьях. К вечеру вернулся домой Рус. Он выслушал мое решение о Марии и ребенке и только после этого спросил.

– Зачем ты это делаешь, чего ты добиваешься? Ничего хорошего из этого не выйдет. Она затаится на время, а потом все начнет сначала, могила ее только исправит, уж поверь мне. Тебе ли не знать, что добрыми делами дорога в Пекло стелется.

– Пусть будет так. – упрямо говорила я, -но ты не можешь отказаться от своего ребенка, у него ведь нет даже матери. Это твой сын, и ты не сможешь его просто выбросить из своей жизни.

Мне пришлось упрекнуть его, и Рус рассердился, вспыхнул:

– Ты хочешь меня все время упрекать за прошлое.

– А ты хочешь все забыть и сделать вид, что ничего не было? Я знаю, что значит быть выброшенным в чужой мир, да и тебе это прекрасно известно, но мы были взрослыми, а он младенец, в том главное отличие. Но есть ли в твоей душе сострадание?

И мне стало тревожно за своего ребенка. Он почувствовал это и повернулся резко, хотел что-то сказать, но промолчал.

Глава 12 Перелом

Рус схватил меня за плечи, слишком резко схватил. Я невольно отстранилась.

– Я не хотел тебя впутывать в это, – говорил он, и позаботился бы о нем сам. Но ты первая на меня набросилась.

– Если бы она была жива, не было бы ребенка, тогда другое дело. Но и при жизни она была только пленницей. Я никогда бы не женился на ней, и Мария это знала с самого начала.

– Ты не любишь ни ее, ни меня, – говорила я в это время. Кажется, я верила в то, что говорила.

– Пусть так, но она была с тобой, подарила тебе сына, и за это ты должен быть ей благодарен.

– Не велика заслуга, – махнул он рукой, и кажется оставался равнодушным ко всему, что там творилось.

Мне не хотелось заходить так далеко, но все получилось само собой. В сравнении с отцом он все равно бы проиграл.

– Глупая и беспомощная девица, – наверное так он должен был обо мне подумать. Но мне совсем не хотелось признавать этого.

Мария и ребенок оставались тут, а они больше ни о чем не хотели говорить.

Еще неделю провел Щек в замке. Мы встречались в саду, беседовали. Потом он заявил, что должен уехать. И после этих слов странная тоска поселилась в душе, словно бы я расставалась с самым близким человеком.

Я понимала, что вместе с ним исчезнет что-то важное и значительное, но удерживать его не могла и не хотела. Наоборот, надеялась, что со временем все успокоится, и все будет так, как и до появления Щека было. Но он был надежным плечом и защитником, чего не скажешь о вечно куда-то уезжавшим Русе. Пусть он уезжает и все идет своим чередом. У младшего брата своя жизнь.

– Ты много для нас сделал в самые трудные дни.

Он только усмехнулся в ответ

Заряна заплакала и надо было ее покормить. Он же вскочил на коня и бросился прочь, не желая больше оставаться. Глядя ему вслед, я не скрывала печали. Если бы он оглянулся, то желание мое бы сбылось. Но он не оглянулся, черт бы его побрал. И я постаралась забыть об этом странном желании. Зачем думать, если все равно ничего не сбудется.

И я почувствовала такое одиночество, совсем как тогда, когда уехал Рюрик. И хотя оставались отец, матушка, Орм, но для меня мир опустел в один миг. Вот и сюда теперь пришла та самая пустота. Только ребенок как-то заставлял держаться и жить дальше. Я должна была вырастить свою девочку, коли дала ей жизнь в таких сложных условиях.