Нудно. Зато оказалось действенно. Почуяв в грибуне живого, сгусток выпустил несколько нитей к нему навстречу. Подождав несколько мгновений, я резко отдёрнула руку, внимательно вглядываясь в грибуна. Аленький. Нити живо впитались в скользкое тельце.

– Я гений!– самодовольно выпалила я, встав с колен.

Ага, гений! Что мне с ним делать? В банку обратно не посадишь.

– Ой-ой!!!– метаясь по хижине, я дважды ударилась об один и тот же табурет, пока не взвыла от боли.– Ай-ай!

Схватив сахарницу, я высылала сахар на стол, быстро бросив в освободившуюся ёмкость грибуна, и вытерла рукавом выступивший пот.

Ну теперь должно дело пойти легче и быстрее. Только как бы его там удержать? Крышкой боязно закрывать. Соседа к нему буду отправлять, а он меня хрясь за палец, и всё. Меня кто будет лечить? Мне б прозрачную банку, конечно.

Где вообще это опухший делся? Утонул, что ли? Помощь мне бы не помешала, а он отлынивает.

Приноровившись, я потеряла счёт времени, распутывая заклинание. Должно быть, на улице темнело, потому что видимость становилась всё хуже и хуже. Особо упрямые нити никак не желали вылезать на мою приманку. Так и сидели под кожей мужчины.

– Что вам ещё надо? Я здесь рискую своим здоровьем. Жизнь спасаю человеку, а вы там отсиживаетесь. А ну, марш оттуда!

Не работает. Что же делать-то? Придётся резать.

– Погоди, мой хорошенький.– отправив грибуна обратно, я решительно взялась за скальпель, щуря глаза и хмурясь. Просто маленький надрез. Ничего страшного ведь.

Немного отступив от алых нитей, что отчётливо просматривались под кожей, я сделала неглубокий надрез и выжидательно замерла. Кровь едва-едва выступила. Это что значит? Нужно глубже? Или мой пациент уже… того?

Ну уж нет. Так будем пробовать.

– Ну что мой хороший, я за тобой вернулась.– подхватив грибуна, я вновь вернулась к прежнему занятию.

Рука затекла. Неудобно. Осмелела и поставила локоть на живот раненого, чтобы хоть какая-то опора была.

Ну наконец-то! Вылезли! Гордость так и распирала. С надрезом была хорошая идея.

– Я же говорила,– пафосным голосом фыркнула я,– Я гений! ГЕНИЙ!

– Взывай к богам, гений!– грозный мужской голос раздался из-за двери за мгновение до того, как та распахнулась.

Ой-ой.

– Ты что со мной сделала?!

– С тобой…– растерянно пробормотала я, боясь пошевелиться.– Это долго объяснять. А вот друг твой жить будет. П-представляешь?

– Хорошо. А вот ты нет!– половицы заскрипели под тяжёлыми шагами. Мне казалось, я даже слышала звук капающей воды на пол, что стекала с враждебно настроенного незнакомца.

– Не…тронь… её…– шёпот прозвучал скрипуче. Признаться, я его испугалась больше, чем агрессивного баса.– Это… приказ.

Я шумно сглотнула, пытаясь рассмотреть своего больного. Он приподнялся на локтях, хрипло дыша. Что-то сделал пальцами,– неужели щёлкнул?– и вспыхнул свет.

Свечи зажглись всюду. Все, что имелись в хижине, одновременно. Я бросилась к подоконнику, чтобы спасти занавеску от пламени свечи.

– Что п-проис-х-ходит?– немного заикаясь, выпалила я, задув источник пожара. Обернулась, да так и замерла. Мой больной опять рухнул на кровать, а его спутник недовольно на меня смотрел.– Он поправится. Не смотри на меня так.– сделав несколько шагов к кровати, я так и не дошла до неё.

Замерла, судорожно хватая ртом воздух. Кровь моего пациента была чернее безлунной ночи. Это значило лишь одно – я подписала себе смертный приговор, спасая жизнь демону…

Демоны… Прелестно как. Ладно бы драконы, но демоны?

Я не могла справиться с душевным потрясением. Они ведь… обычные. Как люди. Это вообще законно? Эту информацию скрывают от принцесс и обычных людей, или всё-таки старшие дознаватели и стражи императора в курсе этого патологического феномена? Почему не предали публичной огласке?