Каждый день Анна исправно пила препараты, но никаких изменений в своем состоянии, кроме тошноты, жуткой сухости во рту и онемения челюсти, она не чувствовала. За неделю в ее тетради появилось еще два стихотворения. Анна уже ни так боялась этого и ни так остро реагировала. Даже наоборот, ей было жутко любопытно их читать, и она поймала себя на мысли, что они ей нравятся. Наступил май, Анна побывала в гостях у своей матери и теперь занималась посадками на своем садовом участке. Свекровь периодически появлялась и учила ее жизни, раздражая и еще более угнетая ее состояние. Наконец, наступил день третьего ее визита к психиатру. Анна отвела дочек к бабушке на время ее отсутствия, выслушав как всегда порцию гневных наставлений в свой адрес и брошенную ей в спину фразу: «Ну, пойди, раз заняться тебе больше нечем».

Уже несколько недель стояла жуткая жара. Сегодня Анна решила после своего визита к врачу зайти на стадион и надела черные спортивные лосины в обтяжку и коротенький черный топ. Весь путь до поликлиники она как всегда проплакала, и зашла к врачу с опухшими и красными глазами.

«Здравствуйте, Елена Николаевна», – поздоровалась Анна.

«Здравствуй, Аня. Проходи. Что плачешь, что случилось?», – посмотрев на девушку поверх очков, сказала доктор.

«Душа болит, Елена Николаевна», – сказала Анна и снова начала плакать.

«Душа? А где это? Где эта душа?», – улыбнувшись, спросила Елена Николаевна.

«Где то здесь, в груди», – проигнорировала Анна юмор врача и постучала кулаком по грудной клетке. «Больно, а когда плачешь вроде легче…..Или, может, просто кажется, не понимаю, Елена Николаевна. Ничего не понимаю. Совсем запуталась. Не понимаю, что хорошо, а что плохо. Не понимаю, хочу я это лечить или нет. И нужно ли мне это облегчение, о котором я так мечтала несколько месяцев, сейчас. Елена Николаевна, мне кажется, без этого болезненного состояния я какая-то глупая и многого не понимаю в жизни. А с ним…», – Анна сделала паузу и робко продолжила: «А с ним я как будто какая-то особенная, что ли».

Елена Николаевна внимательно смотрела на Анну поверх своих очков. Голова ее лежала на скрещенных пальцами руках, а взгляд был очень серьезным.

«Так в чем же проблема, Анна? Ты приняла решение? Такой ты нравишься себе больше, не хочешь ничего менять?» – начала она сыпать вопросами.

«Я боюсь, Елена Николаевна…», – ответила Анна.

«Чего же?».

«Боюсь того, что считаю себя особенной, а на деле просто схожу с ума. Боюсь того, что каждый Ваш пациент считает точно так же, как и я», – со слезами ответила Анна.

«Вооот… А вот это мне уже нравится. А вот это уже правильные мысли. Самое главное, Ань, что ты в состоянии задумываться над своими мыслями и давать им оценку, подвергать их критике и размышлениям. Это очень важно. Не каждый здоровый человек на это способен. А так – да, мысли верные. Я тебе больше скажу, не только мои пациенты, а большинство здоровых людей считают себя особенными, считают себя лучше других, умнее других, ярче, красивее и так далее», – сказала она и на минуту замолчала. Анна молчала тоже, переваривая ее слова и вспоминая почему-то свекровь.

«Аня, ты принимаешь «Амитриптиллин»? Как ты спишь теперь? Какие у тебя ощущения после приема данного препарата? Как у тебя аппетит? Ты, кажется, похудела? Это так, или ты такая и была? Встань – ка пожалуйста..», – попросила Елена Николаевна. «Ань, ты и вправду очень худая, тебе бы поднабрать килограммов пять, а то я тебе в диагноз еще и анорексию впишу», – серьезно сказала она.

«Елена Николаевна, аппетита совсем нет. Может быть, реакция на таблетки?», – спросила Анна.