— Разочаровал? – бровь приподнимается, придавая лицу слегка надменное выражение.

— Нет, ну что ты, — растерянно моргаю и, не выдержав напора темных глаз, опускаю голову. — Просто мне казалось, чтобы заработать большое состояние, необходимо образование, и не одно, — спешу выйти из неловкой ситуации.

— Свое состояние, мой ангел, я заработал с помощью звериной хватки, чутья и благодаря твердому слову, которое всегда держу. Знания о художниках в моем мире не нужны.

— Прости мне мою бестактность…

Подхожу к Мише, он обнимает за талию и усаживает к себе на колени:

— Тебе не за что извиняться.

Трусь щекой о колючую щетину. Наши пальцы переплетаются. Мы смотрим друг другу в глаза.

— Мне очень хочется узнать о твоем мире. Расскажи мне о себе. Где, например, ты родился?

— Не знаю, — спокойно пожимает плечами. — Но нашли меня у гаражей. И определили в детский дом.

— Какой кошмар, — я шокировано распахиваю глаза.

— Мне надо было много работать. Поэтому с институтом как-то не сложилось. Мне не на кого было рассчитывать.

— Мне очень жаль. Я сильно привязана к родителям. Представить не могу, как бы пережила разлуку с ними.

— У меня была семья. Я сам ее выбрал. В детском доме я сдружился с мальчишкой и его сестренкой. Ради них работал и жил.

— Ты познакомишь меня с ними? – мой вопрос вызывает странную реакцию у Миши. Чувствую, как напрягается его тело и учащается дыхание.

— Они погибли, — проведя ладонью по щеке, поджимает губы.

— Миша, мне так жаль! Прости, что затронула такую больную тему.

— Ну что ты. Не извиняйся. Тем более что закончилось все относительно хорошо. Когда мне было двадцать, меня отыскал родной отец. Так что семья у меня все-таки имеется, — Михаил глубоко вздыхает, сжав меня еще сильнее в объятиях.

***

Пока я дрожащими руками пытаюсь вставить электронный ключ, Миша прижимается сзади. Мы заваливаемся в номер, едва не падая. Сбрасываю туфли, дрожащими пальцами расстегиваю верхнюю пуговицу его рубашки и тянусь к выключателю.

— Нет, мой ангел. Свет включать не будем, — голос низкий, хриплый, пробирающий до мурашек.

— Почему? Хочу тебя видеть, — спрашиваю прижимаясь к сильной груди. Меня до головокружения обволакивает его дурманящий запах. Мы выпили пару бокалов, но этого хватает, чтобы быть смелее, чем обычно.

— Тебе не надо смотреть на мое уродство.

9. Глава 9

Я застываю в растерянности. Миша — высокий, статный, источающий силу мужчина. О каком вообще уродстве он говорит?

— Ты о чем? — произношу осипшим от волнения голосом.

Он отходит к окну и закрывает шторы. Комната погружается в полумрак. Я вижу лишь мощный силуэт мужчины, который сейчас станет моим первым. Стоя спиной, он расстегивает рубашку, бросает ее на кресло.

— Подойди ко мне, — в полной тишине он звучит оглушающе.

Не дыша, осторожно выполняю его приказ. Даже в темноте комнаты в его глазах полыхает пламя. Взяв мою руку, мужчина кладет к себе на грудь. Под пальцами чувствую глубокие шрамы и рубцы.

На эмоциях прижимаюсь к нему, продолжая исследовать сильное тело ладонями. Отторжения не возникает. Хочется зацеловать каждый изъян. Не могу представить, какую адскую боль вытерпел человек, получив такие ожоги.

— Что с тобой случилось?

— Обожаю твой запах. Ведет от него, — хватает за скулы аккуратно, но с напором. Резко переводит тему.

— Я не испугаюсь, пожалуйста, — но он все равно качает головой.

Ведет губами по шее, поднимается выше, пока не находит мой рот. Поцелуй получается чувственным, глубоким. В рот проникает горячий язык, отчего томление внизу живота усиливается с огромной скоростью. Унять бешено бьющееся сердце теперь точно не получится.