«Нестеров – один из самых прекрасных, строго-прекрасных русских людей, встреченных мною за всю жизнь… Одухотворение, несущееся из его картин, никогда не забудется. Он создал „стиль Нестерова“, и тот стиль никогда не повторится», – писал Василий Розанов. Неповторимый нестеровский стиль, проповедующий идеи добра и нравственного совершенства, оказался чрезвычайно востребованным и в проектах церквей, над интерьером которых трудился художник. Именно картина «Видение отроку Варфоломею» и убедила профессора искусствоведения Андриана Прахова пригласить Михаила Нестерова для росписи Владимирского собора в Киеве, построенного в 1862–1882 годах в неовизантийском стиле. После некоторых и вполне понятных колебаний (совершенно новая для творца область!) Нестеров согласился. Работая над эскизами, он в 1893 году вновь выехал в Европу для изучения работ византийских мастеров. Над росписью Владимирского собора он работал совместно с Виктором Васнецовым.

Самым лучшим образцом работы художника в области храмовой росписи служит создание в Москве на Большой Ордынке Марфо-Мариинской обители по проекту архитектора Алексея Щусева. Обитель строилась на средства и тщанием великой княгини Елизаветы Федоровны. Интересно, что Щусева как зодчего, способного воплотить в камне благие цели великой княгини, и порекомендовал Михаил Нестеров, получивший ранее от нее предложение расписать будущий храм обители. В 1907 году художник писал: «Еще во время выставки в Москве великая княгиня Елизавета Федоровна предложила… принять на себя роспись храма, который она намерена построить при „Общине“, ею учреждаемой в Москве… Я рекомендовал ей архитектора – Щусева. Теперь его проект церкви и при ней аудитории-трапезной (прекрасный) утвержден; весной будет закладка… На „художество“ ассигнована сравнительно сумма небольшая, а так как моя давнишняя мечта – оставить в Москве после себя что-нибудь цельное, то я, невзирая на „скромность ассигновки“, дело принял… А приняв его, естественно и отдался этому делу всецело».

М.В. Нестеров. Автопортрет. 1906 г

Весной 1908 года предполагалась закладка нового Покровского собора обители. «Место для Обители храма, – рассказывал Нестеров, – было куплено большое, десятины в полторы, с отличным старым садом, каких еще и до сих пор в Замоскворечье достаточно. Таким образом, мы с Щусевым призваны были осуществить мечту столько же нашу, как и великой княгини… Создание Обители и храма Покрова при ней производилось на ее личные средства. Овдовев, она решила посвятить себя делам милосердия. Она, как говорили, рассталась со всеми своими драгоценностями, на них задумала создать Обитель, обеспечить ее на вечные времена. Жила она более чем скромно. Ввиду того, что при огромном замысле и таких же тратах на этот замысел вел. княгиня не могла ассигновать особенно больших сумм на постройку храма, я должен был считаться с этим, сократив смету на роспись храма до минимума. В это время я был достаточно обеспечен и мог позволить себе это.

Смета была мною составлена очень небольшая, около 40 тысяч за шесть стенных композиций и 12 образов иконостаса, с легким орнаментом, раскинутым по стенам. В алтаре, в абсиде храма, предполагалось изобразить „Покров Богородицы“, ниже его – „Литургию Ангелов“. На пилонах по сторонам иконостаса – „Благовещение“, на северной стене – „Христос с Марфой и Марией“, на южной – „Воскресение Христово“. На большой, пятнадцатиаршинной, стене трапезной или аудитории – картину „Путь ко Христу“. В картине „Путь ко Христу“ мне хотелось досказать то, что не сумел я передать в своей „Святой Руси“. Та же толпа верующих, больше простых людей – мужчин, женщин, детей – идет, ищет пути ко спасению. Слева раненый, на костылях, солдат, его я поместил, памятуя полученное мною после моей выставки письмо от одного тенгинца из Ахалциха. Солдат писал мне, что снимок со „Святой Руси“ есть у них в казармах, они смотрят на него и не видят в толпе солдата, а как часто он, русский солдат, отдавал свою жизнь за веру, за эту самую „Святую Русь“. Фоном для толпы, ищущей правды, должен быть характерный русский пейзаж. Лучше весенний, когда в таком множестве народ по дорогам и весям шел, тянулся к монастырям, где искал себе помощи, разгадки своим сомнениям и где сотни лет находил их, или казалось ему, что он находил…