— Свалишься в обморок — даже поднимать не стану. Учти.

— Не свалюсь, — упрямо раздалось в ответ.

Когда вояку раздели, что-то расстегнув, что-то просто срезав, и осторожно перетащили на застеленный проглаженным полотном стол, стало понятно, что дело и правда серьезно. Мужику переломало левую руку — в двух местах как минимум; задело левую же сторону груди — на ребрах многочисленные ушибы, а то и перелом-другой, но самое неприятное — это голова. Что-то — скорее всего, балка, упавшая сверху, — оглушило его, оставив грандиозную гематому и содрав часть скальпа, отчего кровь до сих пор продолжала капать на белую некогда простыню.

Так что первым делом следовало заняться этим: остановить кровотечение, вернуть кожу на место, зашить и перевязать рану. Все остальное потом. Хотя руку тоже придется собирать чуть не по кусочкам, и хорошо, если ее удастся сохранить...

Через три часа непрерывных усилий стало понятно, что сохранят-таки. Да и с остальным тоже, считай, обошлось — при таком-то первоначальном диагнозе. Ресса и те, кто ей помогал, справились с задачей прекрасно и все сделали как нужно. Хотя вначале приходилось тратить силы еще и на то, чтобы отгавкиваться от желающих узнать, что там у них происходит, и непрерывно ломившихся в двери госпиталя снаружи. Особенно с этим усердствовал почему-то Скирн. Но эту задачу взяла на себя бабушка Шарот и справлялась с ней на раз-два, кажется, даже получая удовольствие от процесса. До тех пор, пока не явился Роши и не разогнал там всех на хрен, запретив мешать медичке и тем, кто с ней. А потом еще и капитан Нокс пришел, установив у входа караул, и стало совсем спокойно.

Но все равно, когда операция закончилась, а пациента, так и не пришедшего в себя, вновь осторожно уложили на перестеленную кушетку, все четыре дамы вымотались, словно грузчики в конце смены. Причем больше морально, чем физически.

— Молодец, девочка, справилась. — Госпожа Шарот приобняла стоявшую над больным Фаэлин за талию. — Лучше бы не сделала даже твой декан.

— Да, — не стала она спорить, — но ресса Эрселин нам сегодня точно не помешала бы.

— Помешала.

— А?! — встряхнулась наконец та.

— Помешала бы, говорю, — ничуть не смутилась бабушка. — Тебе. Чувствовать себя наконец настоящим медиком, а не девочкой на подхвате.

— Ну разве что с этой точки зрения, — устало хмыкнула Фэл.

— Не волнуйся, ты и в самом деле прекрасно сработала. Теперь только ждать.

— Да, — откликнулась ресса чуть бодрее. — Теперь только время...

И вдруг примолкла, глядя на девчонку, совсем недавно делавшую все наравне с остальными: смывавшую кровь и грязь, таскавшую, что велели, ворочавшую, куда сказали... Но сейчас, когда все, что можно было сделать, сделали, она пристроилась в кресле возле кровати отца и задремала от навалившейся усталости. Лицо расслабилось, губы, сжатые раньше в упрямую складку, чуть приоткрылись, рыжеватые пушистые пряди выбились из-под тугой косынки, и стало понятно, что она действительно совсем ребенок. И... Еще что-то проступило в этом лице, что показалось Фаэлин неожиданно знакомым, но при этом странно неуловимым. Чувствуя себя запутавшейся, девушка хотела было шагнуть ближе и разобраться-таки, но была остановлена:

— Пусть спит. — Госпожа Шарот опять положила руку рессе на талию. — Славная девчушка.

— Славная, — охотно подтвердила Фэл, все еще продолжая приглядываться. Но потом тряхнула гудевшей от усталости головой и отвернулась. — Ладно, думаю, нам всем стоит отдохнуть. Сейчас позову кого-нибудь, пусть пока присмотрят...

— Я присмотрю, не волнуйся. — Бабушка Шарот, как ни странно, в самом деле выглядела вполне бодро. — И за ним, и за ней тоже. А там кто первый проснется — тот меня потом и сменит.