– Молчи и слушай. Ты забудешь всё, что связано со мной и этим местом. Уезжай подальше. Заведи семью, утройся на работу, купи жильё. Денег хватит, – рука потянулась в карман за конвертом с внушительной суммой наличных, но остановилась, едва его коснувшись. Намерения внезапно изменились на диаметрально противоположные. Секунда, и смертельный капкан захлопнулся на шее. Клыки вонзились в артерию, направив бурный поток в иное русло, лишая жертву будущего. Вздрогнув последний раз, тело обмякло и безвольно рухнуло мне под ноги. Металлический привкус горячей крови оставил во рту и на губах приятный шлейф. Сложно понять, какая из причин моего поступка взяла верх: скверное расположение духа, не подходящее для милосердия, полнейшее отсутствие желания подвергать риску нашу конфиденциальность или банальная жажда, разыгравшаяся под влиянием негативных эмоций. Если зов крови мне удавалось обуздать, даже в толпе, то с контролем гнева дела обстояли скверно. Склонившись над обескровленным трупом, я закрыла остекленевшие глаза и бросила в пустоту никому ненужное: «Прости».

Вскоре о произошедшем напоминал лишь широкий столб дыма, уходящий в вышину. Подойдя к ближайшему дереву, я сорвала несколько пышных сосновых веток и устремилась прочь от места, куда больше незачем возвращаться. Со временем вещи становятся всего лишь вещами, почти полностью утратившими какую-либо ценность, но не все. И не для всех. В нашей гостиной был один занимательный предмет интерьера – увесистая хрустальная ваза с замысловатым орнаментом. Она неизменно стояла в центре стеклянного стола, менялось только её наполнение. Причудливые букеты из любых доступных цветов, ягод, шишек, растений, ветвей всегда составляла Дана. Наверное, ей больше подошёл бы образ сказочной феи, нежели жадного до крови монстра, но судьба – та ещё шутница со скверным чувством юмора. Такому увлечению, как и моей тяге к представителям фауны, имелось рациональное объяснение: отголоски прошлой жизни. Впечатления от происходящего вокруг нас неизбежно тускнеют с течением времени. Однако, самые яркие черты характера и крепкие привязанности отпечатываются в нашей личности, если не навсегда, то на долгие, долгие столетия. Обретя вечную жизнь, Дана стала видеть в растениях не целебную силу, а общность с собой. Засохший цветок навсегда застывает в моменте своей кончины, как и мы.

Вернувшись домой, я, не раздеваясь, прошагала в общую комнату. Пространство заполнилось едким запахом гари, источаемым волосами и одеждой. Под пристальным молчаливым наблюдением я положила на стол ветви, которые всё это время держала под курткой, бережно прижав к груди. Обеспокоенный взгляд Даны пробежался по моему лицу, задержавшись на характерных бурых разводах. Она печально опустила глаза, а вот юноша продолжил испытующе смотреть, ожидая объяснений. В их полной осведомлённости о случившимся не возникало никаких сомнений. Мною было принято важное решение, и настал момент его озвучить, к чему я приступила, начав издалека.

– Не смотрите так. Мы все убивали. Вот ты, Дана, – пара голубых глаз снова поднялась на меня, – самая благородная, мудрая и чуткая из нас. Объясни, почему всему мерой служит «человечность»? Однажды нас сочли источником абсолютного зла, но разве сами смертные не уничтожают друг друга? Обладают ли они теми качествами, которые вкладывают в смысл этого громкого слова? Я склонна считать, что за ним скрываются личные интересы каждого, не более, – Дана вскочила на ноги, но по-прежнему хранила молчание.

Повисла напряжённая пауза, после которой я перешла к главной сути разговора.