Она протянула к Борису руку, когда тот вытащил из кармана пачку сигарет, и взяла одну. Борис любезно дал ей прикурить, и оба, откинувшись на спинки стульев, с удовольствием затянулись.

– Львович перестал ворчать? – показывая взглядом на сигарету у нее в руке, поинтересовался Борис.

– У нас перемирие. Курю, когда он не видит. Крепкие, – поморщилась она. Еще раз затянулась и, не докурив, затушила ее в пепельнице. – Отвыкла. Знаешь, когда он перестал мне запрещать, курить как-то само собой перехотелось. Балуюсь, конечно, но это уже не то. Ушел азарт, – усмехнулась она.

– Ну а теперь ты, – обратилась она к стоящему у окна Андрею. – Не пожалел, что не выбрал психологию? Как твоя кандидатская? Пишешь или забросил?

Борис слушал их вполуха. Он уже обдумывал свой разговор с директором школы, в которой учится Ксюша. Милейший человек. Проблем с ним возникнуть не должно. Тем более он жаловался, что в школе нет сейчас штатного психолога, так что всё складывается как нельзя кстати.

***

В кабинете Петра Семеновича, директора школы, в которой училась Ксения Калашникова, Борис появился с самого утра. Несмотря на уверенность, что добрейшей души человек не станет препятствовать его планам, директор вдруг замялся, засомневался, заерзал на стуле.

– Ну послушайте, – мягко настаивал он, – я даже не представляю, как всё это устроить. Вы просите меня нарушить закон, родной вы мой человек. Я всё понимаю, но и вы меня поймите, она несовершеннолетняя, и я не имею права давать согласие на то, чтобы ее подвергали допросам без разрешения родителей.

– Хорошо, – угрюмо ответил Борис. – Что вы предлагаете?

Директор встал из-за стола, развел маленькими пухлыми ручками и отошел к окну.

Борис смотрел ему в спину и всё больше раздражался. Ну, конечно, он прав. Давить на ребенка они не имеют никакого права. Но никакие доводы разума не могли его заставить отказаться от своей идеи. Это была единственная ниточка к Ане, и Борис поднажал.

– Надежда Федоровна говорила, что у вас вакантна должность штатного психолога.

Директор заинтересованно повернулся.

– Вы предлагаете мне взять в штат доктора психологических наук и всяческих государственных наград?

– А в чем, собственно, проблема?

– Ну, у нее ведь будут обязанности, – осторожно пояснил Петр Семенович. – Я не могу взять в штат психолога только из-за одного ребенка.

Борис смотрел на него в упор, отчего директор стушевался и, опустив глаза, вернулся за свой стол.

– Кривцова – действительно отличный специалист. Она проведет все необходимые тесты. Тем самым снимет с вас часть проблем. Что скажете? Так мы с вами договорились? – с нажимом добавил Борис, видя замешательство директора.

Маленькая пухлая ручка вытерла со лба пот, а бегающий взгляд вдруг остановился на лице Бориса.

– Вы можете гарантировать мне, что с девочкой ничего не случится? И что разъяренные родители не появятся у меня на пороге с требованием объяснить происходящее?

– Петр Семенович, – голос Бориса на этот раз звучал в самой мягкой своей вариации, обволакивая воспаленное неминуемым разоблачением сознание директора.

– Ну хорошо, – ответил он твердо, – под вашу ответственность.

Ответственность Бориса не пугала. Шанс придавить гада затмевал все возможные последствия этого решения. Он вышел из кабинета директора, на ходу набирая номер Нади.

***

Борис вернулся в управление и попытался заняться скопившимися у него делами, однако охотничий запал не давал ему сосредоточиться. И уже в четыре часа он сел в машину и поехал в сторону школы, где работал Блохин. Дорога не должна занять у него больше двадцати минут, так что он как раз успевает к концу рабочего дня. С расписанием Ильи Витальевича Борис предусмотрительно ознакомился заранее и сейчас не спешил. Он припарковался недалеко от школьных ворот, открыл окно и, облокотившись на локоть, начал наблюдать.