Сделав вид, что держу нечто вкусное, обманом заманила Персея к себе. Быстро схватив его, засунула в окно, в тот же момент ворон сорвался с места и полетел прямо на меня. Я старалась карабкаться как можно стремительнее кажется, еще никогда не прикладывала столько сил, но птица оказалась резвее. Ломая ногти и сдирая кожу на коленях, я лезла в окно родительского дома, слышала приближение угрозы, шорох крыльев, разрезающих воздух, – мне оставалось совсем недолго.

И все же удалось.

Удалось не одной мне.

Ворон успел залететь следом, прежде чем мама захлопнула окно. С криками, все, кроме нас с отцом, выбежали прочь из кухни. Ворон кружил под потолком, хищно клацая клювом. Папа резко обернулся, прислушиваясь к звукам снаружи, а после схватил два ножа, один из которых протянул мне.

– Пап? – позвала я, не сводя взгляда с ворона.

– Да?

– Мне кажется, кто-то стучит в окно большой комнаты, – после недолгого молчания, наконец заявила я.

Разумеется, никаких звуков не было, но мне нужен был предлог, чтобы отослать папу отсюда.

– Иди первая.

Я знала, что ворон здесь из-за меня, хоть и не было ни одного разумного объяснения.

Я знала: ворон жаждет моей плоти, предвкушает кровь.

– Идем, – тоном, не подразумевающим возражений, велел отец. – Вернусь сюда позже, один он не представляет существенной угрозы, но лучше держаться подальше.

– Хорошо, – протянула я, не рассчитывая на особую убедительность.

И тем не менее у папы сомнений не возникло. Стоило ему покинуть кухню, я забежала обратно, захлопнула дверь и заперлась на хлипкий замок. С той стороны послышались вздохи, возмущенные и напуганные возгласы, а папа стал требовать открыть дверь, стараясь умерить панику в голосе.

Ворон был огромен, величиной с мою голову или даже больше, походил скорее на орла. В жизни не доводилось видеть подобных птиц. Правый черный, почти человеческий глаз влажно поблескивал на фоне угольного оперения и смотрел в упор, когда левый, сочившийся багрянцем на космическом бельме, походил на драгоценный камень, лишенный души и жизни. Ворон сидел на верхних подвесных шкафах, прямо под потолком, переминался с лапы на лапу, готовясь напасть.

С первого взгляда я поняла, что передо мной итейе, хоть и не осознавала в полной мере, что это значит. Название вертелось в голове, как имя вида или простое описание заурядной птицы. Разумеется, от ординарного и нормального там было ровным счетом ничего.

Так или иначе, в голове зрели две мысли: ворон пришел за мной, выживет только один – они пускали корни по венам, будто руководили моими действиями вопреки разуму и здравому рассудку. Приди подобное умозаключение в другой момент, без сомнений, я бы от души рассмеялась всей нелепости, но в тот миг смятения не было и капли. Что-то било по мозгам, изнутри застилало взор, затыкало уши. Я перестала чувствовать себя, свое тело, не слышала мыслей, обратившись сгустком отчаяния тысяч женщин, злости и обиды тысяч фидей, жажды отмщения, заполнившей чашу терпения до краев.

Со звонким визгом, стараясь подгадать траекторию, бросалась на птицу, но безуспешно.

В ответ он дразнил меня. То приближался, то отдалялся, демонстрировал свою недосягаемость.

Я знала, что долго это продолжаться не может.

Он знал это тоже.

С размаху ворон сложил крылья и камнем понесся прямо в меня, выставив вперед когтистые лапы. Сверкая в свете закатного солнца, они казались стальными.

Мне удалось перехватить его раньше, чем он нанес удар. Несмотря на то что мои вес и размер явно преобладали, ворон оказался гораздо сильнее. Мы повалились на пол. Его когти впивались в мою грудь, а клюв угодил в артерию на шее. Кажется, я завопила от боли, собственная кровь обжигала кожу, будто растекалась жидким пламенем. Ворон издал животный, совсем не птичий рев, выпрямил крылья и взмыл ввысь, волоча меня за собой, после чего резко отпустил, а я с хрустом и грохотом приземлилась на спину, сдавленно кряхтя.