– Как называется спортзал?

– Клуб «Маунт Оберн», в Уотертауне. – Она прикусила нижнюю губу, затем попыталась улыбнуться: – Господи, какой же дурой я себя чувствую.

– Мисс Николc, – сказал я, – в нормальных обстоятельствах вы вообще не должны пересекаться с людьми типа Коди Фалька. Понимаете меня? И никто не должен. Он плохой человек, и в том, что он к вам пристал, вашей вины нет совсем. Виноват тут он, и только он.

– Правда? – Ей удалось выдавить из себя полновесную улыбку, но в глазах по-прежнему читались страх и неуверенность.

– Правда. Он плохой человек, и ему нравится запугивать окружающих.

– Это точно, – кивнула она. – У него по глазам это видно. Однажды вечером он догнал меня на парковке. И чем хуже я себя чувствовала, тем больше ему это нравилось.

Бубба тихо хохотнул:

– Ему будет еще хреновее, когда мы его навестим.

Карен Николc взглянула на Буббу, и на секунду могло показаться, что ей жалко Коди Фалька.

Из офиса я позвонил своему адвокату, Чезвику Хартману.

Карен Николc уехала на «фольксвагене» своего бойфренда, по моему совету направившись в офис «Стэйт мьючуэл», чтобы внести плату по страховке. Когда она предположила, что в страховой фирме не примут от нее новый чек, я убедил ее, что беспокоиться тут не о чем. А когда она спросила, во сколько ей обойдутся мои услуги, я сказал, что платить ей придется только за один день – большего мне не понадобится.

– Всего один день?

– Всего один день.

– Но что насчет Коди?

– О Коди ты больше никогда не услышишь.

Я захлопнул дверь автомобиля, и она уехала, на прощание помахав мне рукой.

– Загляни в словарь, найди слово «очаровательная», – попросил я Буббу, когда мы вернулись ко мне в офис. – Посмотри, нет ли там рядом фотографии Карен Николc.

Бубба обвел взглядом стопку книг, лежавшую на подоконнике.

– А откуда я узнаю, которая из них словарь?

Чезвик наконец поднял трубку, и я рассказал ему о Карен Николc и ее проблеме со страховой компанией.

– Ни одной пропущенной оплаты?

– Ни одной.

– Нет проблем. Говоришь, «королла»?

– Ага.

– Это вроде такая машина за двадцать пять тысяч долларов?

– Скорее за четырнадцать.

Чезвик хмыкнул:

– Неужто бывают такие дешевые машины?

Чезвик являлся обладателем «бентли», «мерседеса V10» и пары «рейндж-роверов», насколько мне было известно. А когда он хотел сойти за простого смертного, то садился за руль «лексуса».

– Они заплатят, – сказал он.

– Сказали, что не будут платить, – ответил я, просто чтобы его поддеть.

– И пойдут против меня? Если к концу нашего разговора я не буду полностью удовлетворен, им придется услышать, что они уже должны мне пятьдесят тысяч. Они заплатят, – повторил он.

Когда я положил трубку, Бубба спросил:

– Чего он сказал?

– Сказал, что они заплатят.

Он кивнул:

– И Коди заплатит, чувак. По полной программе заплатит.

Бубба отправился к себе на склад улаживать какие-то дела, а я позвонил Девину Амронклину, копу из убойного отдела и одному из немногих полицейских в этом городе, которые все еще со мной разговаривали.

– Отдел по расследованию убийств.

– А теперь скажи то же самое, только с чувством и страстью.

– Подумать только, какие люди. Персона нон грата нумеро уно для всего Бостонского управления полиции. Тебя в последнее время за превышение скорости не тормозили?

– Не-а.

– И радуйся. Ты даже не представляешь, что некоторые ребята хотят найти у тебя в багажнике.

Я на секунду прикрыл глаза. Вот уж где-где, но во главе списка врагов местной полиции я точно не рассчитывал оказаться.

– Ну, тебя тоже особенно любить не должны, – сказал я. – Ведь именно ты надел наручники на собрата по профессии.