В борт катера чуть слышно ударяли волны.

Греве усмехнулся.

– Термин какой придумали: «законсервирован». Я должен был сидеть и ждать, когда я понадоблюсь. Двадцать с лишним лет ждал. Так и не понадобился. Смешно?

– Не очень. – Дронго вздохнул. – Кажется, становится зябко. Давайте ваше виски.

Они прошли в каюту. Альфред, достав из бара бутылку, разлил янтарную жидкость в два глубоких бокала.

– Не разбавлять?

Дронго кивнул, получая свое виски.

– Ваше здоровье.

От выпитого стало действительно тепло. Греве достал сигареты, закурил.

– Двадцать лет, – продолжал он. – Иногда я спрашиваю себя: кому была нужна моя жизнь? Я прибыл сюда, когда мне было тридцать четыре года. Сейчас мне пятьдесят пять. Я уже старик. Двадцать лет ожидания хуже всякой тюрьмы. Постоянно на натянутых нервах. Хоть бы я что-то делал, так было бы легче. А то «законсервирован». Как разведчик, я все понимаю, нужны и такие агенты, но, поверьте, тяжело, очень тяжело.

Он снова разлил виски в бокалы, на этот раз добавив немного тоника.

– Знаете, зачем я вам это рассказываю? – спросил вдруг Греве. – Чтобы у вас не было иллюзий. Я потерянный агент, человек дисквалифицировавшийся. Двадцать лет без работы, такое даром не проходит. Недавно в газетах прочел, что госбезопасность наша сумела-таки взять генерала Полякова. Его расстреляли, а он ведь был моим учителем в разведшколе.

– Зачем вы мне это говорите? – угрюмо спросил Дронго.

– А может, у вас есть приказ и о моей ликвидации. Сейчас ведь наши агенты сотнями переходят на другую сторону. Там, у победителей, лучше. Деньги, слава, безопасность. Здесь ничего нет.

– Вы не перейдете, – покачал головой Дронго, – мы это знаем. Психологи просчитали ваши действия.

– Верно, – кивнул Греве, – не перейду. И знаете почему? Во мне остались какие-то непонятные мотивы, называйте, как хотите; идеалы, исключающие такую возможность. А вы правда считаете, что я смогу работать в полную силу спустя двадцать лет?

– Не знаю, – пожал плечами Дронго. – Я прибыл не для этого, – он понимал, что его ложь выглядит наивной, – пока я ваш связной на ближайшее время или вы мой, как вам будет угодно. Может, скоро меня сменит кто-нибудь другой.

– Не похоже, – Греве снова потянулся за бутылкой, – не обижайтесь, но правда не похоже. Ваш «Мерседес», ваши манеры и одежда выдают вас. Связные такими не бывают. Они не разъезжают на «Мерседесах», взятых напрокат. У вас скорее какое-нибудь важное задание. Ведь вы, по-моему, даже не говорите по-немецки.

Дронго улыбнулся.

– А вы считаете, что потеряли квалификацию.

Греве засмеялся.

– Здорово. Это вы меня вынудили. – Он чуть пригубил бокал. – Я должен что-то сделать?

– То же, что и раньше. Просто жить. Ваше время еще не пришло.

– Вы действительно думаете, что мое время придет и я могу кому-то понадобиться?

– Я думаю, да, – почти честно ответил Дронго, – вы здесь двадцать лет, а это огромный капитал для дальнейшей деятельности.

– Как сейчас называется наша разведка? КГБ ведь не существует.

– Управление внешней разведки. Возглавляет Примаков.

– Ясно. Слушайте, можно я задам вам один вопрос?

– Валяйте.

– Вы отдаете себе отчет в том, что мы проиграли третью мировую войну? Лично вы понимаете это? Только честно, без пропагандистских клише?

– Понимаю, – почти сразу ответил Дронго, – даже лучше, чем вы думаете.

Они помолчали.

– Вам присвоено звание полковника, – сообщил Дронго.

– Спасибо. Кстати, там еще не поменяли форму?

– Нет, такая, как раньше. Три звезды и две полосы. Просто звездочки чуть сместили в сторону плеча.

– Значит, и здесь поменяли, – махнул рукой Греве. – А как там в стране, правда тяжело?