До кухни мы дошли, не проронив ни слова, а как только переступили порог, экономка предложила мне сесть и завела разговор об Олив. Она волновалась, и больше всего ее беспокоил мистер Бердвистл.

– Этот ребенок – все для него. Если с ней что-то случится, не знаю, что он будет делать.

– Простите, я хотела, чтобы она хорошо провела время.

– М-да, – недружелюбно отреагировала экономка.

Она заварила травяной чай в хрустальном чайнике, оставила его настояться и села напротив меня.

– Надеюсь, у меня будет возможность поговорить с Олив. Я бы хотела загладить свою вину, – вздохнула я, не зная, куда прятать глаза.

Забыть утренний инцидент на книжной ярмарке сложно. Олив – не самый милый ребенок на свете, но она не заслужила издевательств. Никто не заслуживает почувствовать себя беспомощным перед лицом стаи.

– Скоро узнаем, наверное.

– Кто такая Беатрикс? – я вспомнила, что завтра у Итана будет гость.

Миссис Фуллер вздохнула, ее лицо немного расслабилось.

– Женщина, которая, как мы все надеемся, скоро станет хозяйкой дома, – она наполнила чашки и откинулась на спинку стула.

– Не знала, что у мистера Бердвистла есть девушка.

Странно, новость не оставила меня равнодушной.

– А должна была? Ты здесь совсем недавно, и это не твое дело, – осадила меня экономка.

Справедливо. Я опустила взор и отпила травяной чай.

– Где ты была? – миссис Фуллер оценивающе окинула меня взглядом. – Я не видела тебя в саду, и ноги не испачканы.

Струйка пота сползла по позвоночнику.

– Я бродила по центральному крылу, а разулась потому, что звук шагов разлетался эхом.

Миссис Фуллер скривила губы, отхлебнула свой напиток, поставила чашку на керамическое блюдце и сощурилась.

– Не советую гулять по поместью ночью. Здесь много комнат и столько же коридоров, есть риск заблудиться.

Совершенно ясно – это предупреждение. По взгляду экономки было понятно – она что-то заподозрила.

– Постараюсь запомнить.

Я отнесла свою чашку к раковине и включила воду.

– Пойми, я волнуюсь за Лиззи, – призналась миссис Фуллер, пока я вытирала посуду полотенцем. – Она милая девушка. Приехала в Доунхилл-Хаус такая набожная, привезла с собой бабушкину Библию. До сих пор молится каждый вечер и каждое утро, поэтому иногда опаздывает с работой по дому: она просит Бога защитить ее семью. У них шестеро детей.

– Ого! – удивилась я и обернулась.

– Но вот уже несколько недель Лиззи не ходит со мной на воскресную службу.

– Раз она так много молится, может, просто любит делать это в одиночестве, – я в таких вещах не разбираюсь: с тех пор как покинула дом, отказалась от всех видов поклонения.

– Не говори ерунды! – вспыхнула миссис Фуллер. – На службе мы вспоминаем воскресение Иисуса, это день, посвященный Евхаристии. А Лиззи всегда была приверженной католичкой.

Я села за стол и почувствовала влагу трусиков.

– Вы не пробовали поговорить с ней? Может, найдется объяснение.

– Я догадалась, в чем причина, вернее, в ком, – она сделала паузу, вероятно чтобы я успела уловить намек.

Не то чтобы мне сейчас было дело до горничной, еще меньше хотелось понять причину ее внезапного ухода от Бога, к тому же миссис Фуллер напомнила тетю Сару, но, видимо, моей собеседнице открылась тайна, которой она почему-то решила непременно со мной поделиться. Я сделала вид, что мне правда интересен ответ.

– И кто же это?

– Джулиан, брат хозяина.

Меня парализовало, перехватило дыхание. Хорошо, что экономка не заметила. Она продолжила рассказ:

– С тех пор как он в поместье, бедная Лиззи сбилась с пути. Боюсь, у этих двоих роман, – ее лицо исказилось в гримасе разочарования. – Я несколько раз видела, как она поднималась на третий этаж. Там нет ничего, кроме комнаты мистера Джулиана.