– Мне было фигово.

– Что-то случилось?

Ты лежишь на кровати, упершись ногами в стену, смотришь на потолок, как в застывшее небо. Звонишь по телефону, тянешься через расстояние – не в первый раз и не в последний. Ее голос летит к тебе сквозь приглушенный белый шум, ты пытаешься уловить, откуда он, воображая, как звуковая волна плывет из незнакомого тебе места.

– Можно признаться?

– Конечно.

– Я очень устал.

Твоя откровенность многое объясняет тебе самому. Слышится ее вздох, она осознает, что это не та усталость, которая решается сном, нет. Ты выгорел. Ты все еще умеешь радоваться, но боль сильна и постоянна. И, как сказал Джимми, всегда кажется, что ты один в своей беде, пока она не говорит:

– Я тоже.

– И как ты с этим справляешься?

– Курю. Пью. Ем. Стараюсь радовать себя. Очень стараюсь.

– Танцуешь?..

– Ух ты, в яблочко. Да, люблю танцы. А что?

– В среду в Детфорде, это недалеко, играют джаз. Есть в этом месте что-то особенное. Его энергия… раскрепощает. Черные парни и девушки приходят туда, чтобы побыть самими собой.

– Обязательно сходим, когда вернусь в Лондон. В Копенгагене ничего подобного нет.

– Тем более сходим.

Включаешь громкую связь и с ногами падаешь на кровать. Поворачиваешься на бок, сложив ладони – словно в молитве – под голову. Хочется найти покой. Твое дыхание становится легче, ее – тоже. Волны бросают вас друг к другу и обратно, в приливах и отливах, а между вами – океан. Из трубки доносится сонное посапывание, ты тихо вздыхаешь, надеясь не разбудить ее. Выключаешь свет, уплываешь в сон, уже легче, ты сошел с корабля тревоги.

– Печенье хочешь?

– Н-ну…

– Да не стесняйся, бери парочку.

Ее мама ставит на столик прямо перед тобой большую жестяную банку с разными видами печенья. Ты берешь пару шоколадных и макаешь одно в чай. Печенье размокает, половина его тонет в эрл-грее.

– Ну и как твои дела? – рассеянно спрашивает ее мама, тыкая пультом в телевизор. Переключая каналы, останавливается на репортаже с зимних Олимпийских игр. Вы наблюдаете, как четверо спортсменов скользят по ледяной трассе в продолговатых санях, похожих на зауженную обтекаемую капсулу.

Ты пришел к ней домой за своей толстовкой. Вы должны были встретиться до того, как она снова уедет учиться на целый год за границу, но в этом городе часто приходится менять планы и переносить встречи. Было воскресенье, поезда в обе стороны отменялись один за другим, и, в конце концов, вы сдались. Теперь ты здесь, без ее присутствия, и это даже хуже, чем ее отсутствие. Ты здесь, у нее дома, пришел за своей толстовкой, которую собирался забрать и уйти к себе домой, где ты один, где слышно, как громко гудит тишина.